Корелы Содержани
Город Старая Руса — маленький провинциальный городок. Его жизнь и история связаны с именем Великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского. Всю жизнь он был скитальцем, своего дома у него не было. Когда был куплен этот, в Старой Русе, у него впервые появилась возможность быть просто человеком, быть самим собой. Дом стал для него местом, где его любят и понимают, где он не боялся быть даже смешным. В окне этого дома дольше всех в городе горел по ночам свет. Рядом с ним была его жена — самый дорогой и близкий человек. В их переписке звучат слова любви и заботы друг о друге, о детях, и беспокойство писателя о том, что из жизни людей уходит Бог. Альбом семейства Достоевских — фотографии Достоевского, его семьи, виды провинциальных русских городов, рабочие демонстрации и собрания. Это — бунт. По улицам современного города Руса идет октябрьская демонстрация. Люди несут знамена времен Советской власти. Играет гармонист. Рядом звучит современная музыка. Молодежь говорит о своем. Голос пожилого человека читает благодарности от Советского правительства — люди совершали революцию, коллективизацию, прошли войну, строили социализм, а живут бедно. Остались воспоминания, фотографии и орденские планки. Остались и другие воспоминания: как людей вызывали, отбирали партийные билеты, отправляли в тюрьмы и лагеря, расстреливали. Сейчас это все в прошлом. В доме Достоевского собрались люди. Священник говорит о том что кругом разор, что целые поколения воспитаны на ложных ценностях, ложной духовности. Веры нет, Бога нет — все дозволено, жизнь ради пищеварения. Людям нужна религия, они ищут ее. И сегодня в их жизнь возвращается то, что было отнято за долгие годы Советской власти — вера. В одном из писем Достоевский писал, что имея перед собой образ Бога, веруя в него, люди не будут истреблять друг друга. Всякий грех будет искуплен. Озеро. Вдали видна церковь. Идет служба. В эту церковь ходил Достоевский. Сегодня здесь крестят детей, венчаются. Семья — это малая церковь, открывающаяся любви. “Церковь и государство — единое дерево. Пусть будет радость и любовь”, — провозглашает батюшка.
Текст читали: Г.Чигинская, С.Козырев
Фильм снят при участии Дома-музея Ф.М.Достоевского в городе Старая Руса, Ленинградского архива кинофотофонодокументов
Ассистенты: режиссера Е.Морозова
оператора — В.Рыбаков, М.Голубков
Музыкальный редактор — Л.Морохова
Директор фильма — Л.Андреева
.В фильме принимали участие жители города Старая Руса: А.Демьянов — ветеран партии, С.Демьянова — пенсионерка, Агафангел — архимандрит, настоятель храма Св. Георгия Победоносца, Василий — диакон, П.Костин – арендатор, Т.Симанова — журналист, И.Николаев — рабочий ПМК, В.Богданова — директор Дома-музея Ф.М.Достоевского, В.Объедков — мэр города, А.Кузнецов — директор завода.
1989г.
30’38’’
Ассистенты: режиссера: С.Смирнова
Музыкальный редактор: Л.Морохова
Директор картины: А.Брюхова
В фильме принимали участие: И.Бенуа, Г.Михайловская, О.Кузин, А.Бобров, И.Маркотан, Г.Федков, Ю.Пашкин, А.Изоитко, Ю.Темирканов, Н.Тетерятников
1972 г.
47,19
В фильме прозвучали произведения: “Руслан и Людмила”, “Лючия де Ламермур”, “Отелло”, “Аида”, “Царская невеста”, “Манон”, “Весенние воды”, “О, если грустен я”, “Вокализ”
на музыку: Верди, Глинки, Доницетти, Массне, Римского-Корсакова, Василенко, Глиэра, Рахманинова
Оркестр Ленинградской Государственной филармонии имени Д.Шостаковича, дирижер — Э.Грикуров
Оркестр русских народных инструментов Ленинградского телевиденья и радио, дирижер — В.Рылов,
Ансамбль скрипачей, художественный руководитель И.Шпильберг, солисты: Х.Крумм, В.Кузнецов,
Артисты Ленинградских театров
Художник по костюмам — Г.Джагизян
Ассистенты: режиссера — Г.Венгерова, Е.Попова
Директор картины — В.Аникин
1993 г.
Е.Макаров, В.Селюков, Ю.Чумаков,
А.Белостоцкая, Л.Нестерова, Д.Фролов, И.Роговая, О.Аникина, Н.Ашарина
65’
Операторы — В.Бабенков, А.Васин,
Ассистенты: режиссера — Е.Макаров
операторов — В.Демаков, С.Крупенин,
Директор фильма — Л.Ехилевская
1987 г.
29’03”
Над фильмом работали:
В. Стругацкий, А. Дегтярев, П. Сергеев, Н. Соломоник, Ю. Чумаков, Г. Мажар, Л. Морохова, Л. Андреева, А. Черноскулов, Э. Жданова, Т. Петрова, А. Корсун, А. Заборовский, А. Аббакумов, П. Иванов
1972 г.
14’07”
Музыкальный редактор: Л.Морохова
Предназначение содержани е
| страница | 5/21 |
| Дата | 19.07.2020 |
| Размер | 1.32 Mb. |
ТРИ ЗАПОЗДАЛЫХ УЧАСТНИКА
Мы должны здесь упомянуть еще трех личностей, которых, собственно, тоже можно причислить к первому кругу священников, но которые, в силу внешних обстоятельств, присоединились к нему лишь после решающих событий: это Рудольф Майер и доктор Германн Гайслер (уже в 1922), а также лиценциат Роберт Гебель (в 1923).
Синод в Тюбингене 1954, слева направо
Роберт Гебель, Марта Хаймеран, Людвиг Келер,
Герхард Клайн, Альфред Хайденрайх
Рудольф Майер (1896-1985) уже обладал известным именем как проповедник. Лишь малая часть его обширных знании была изложена им в почти бесконечном ряду книг, вышедших в нашем издательстве. Хуземанн пишет о нем: «Рудольф Майер появился в этом кружке как неутомимый собеседник. Он, казалось, был глубоко связан со всеми людьми в антропософском обществе и с самой антропософией. В беседах, которые он вел наедине или в группе, антропософия выступала как какое-то личностное существо Так, всегда наступал такой момент, когда говорил один лишь «Сократ», а его ученики слушали, захваченные речью. И мы слушали с таким удовольствием! Обычно этот момент наступал довольно быстро, задолго до полуночи. Это не означает, что он до полуночи и заканчивался, но чаще всего все-таки раньше рассвета. Но не всегда. Его глубокие познания не только в области антропософии, но и в религиозных науках, мифологии, исследовании сказок, философии и литературе были для нас, молодых, чем-то невероятным. «
Рудольф Майер Лиц Роберт Гебель
(1896 Ганновер – (1900 Париж –
1985 Геппинген) 1983 Марбург/Лан)
Ленкер, с 1972 оберленкер
Др. Германн Хайслер
(1876 Манхайм 1962 Гамбург)
Также и в лице лиценциата Роберта Гебеля (1900-1983) перед нами встает значительная, глубоко образованная личность. Он, например, в течение целых шестидесяти лет работал учителем в семинаре, преподавая прежде всего теологию, философию, историю культуры и духовные науки. Также и ему мы обязаны целым рядом основополагающих сочинений.37 Для него особенно важной была работа во Франции, первые семена которой он там и посеял. До конца своей жизни он был неутомимым членом руководства Общины Христиан, куда он вскоре был призван: с 1938 года ленкером, а с 1972 оберленкером.
Совершенно иным был доктор Германн Гайслер (1876-1962) «сердечный, чисто южно-немецкий темперамент. » Он тоже был евангелическим пастором. «Его манера говорить была вдохновенной и увлекающей. Повсюду, куда бы он ни приходил, он выступал за духовную науку и Рудольфа Штайнера, будь то в аристократическом салоне или среди народа в пивной, ему это было безразлично. Рассказывают, что он мог читать доклады часа три подряд и больше. Благодаря ему множество людей пришло к антропософии. Теперь он работал. для Общины Христиан.
В кругу основателей Общины собрался значительный потенциал человеческих сил. Это был духовный и человеческий университет. 38 Наверняка не без основания была высказана догадка, что в этой группе были представлены многие из великих духовных течении, которые играли определенную роль в духовной истории человечества. Это обстоятельство было причиной сильного напряжения в группе но и ее неустанной жизнеспособности. Круг» основателей Общины Христиан вырисовывался прежде всего благодаря внутренней общности, хотя позже весьма отчетливо выступили заложенные в нем противоречии.
Чего не хватало этому кругу, так это более тонкого проникновения в необходимости и возможности современного этапа развития человечества: что было неотложным? То, что должно войти нечто новое, было ясно каждому, но как это должно выглядеть, какое направление принять? Как вообще это должно было произойти?
Здесь пред нами возникает провидение, определенное стечение обстоятельств начала: оно состоит в том, что в нужный момент оказалось возможным получить на эти вопросы всеобъемлющий, компетентный ответ. При этом взор обращается к Рудольфу Штайнеру и к его вкладу в возникновение Общины Христиан.
ПОМОЩЬ АНТРОПОСОФИИ
РУДОЛЬФ ШТАЙНЕР
Так именно он был призван подготовить встречу Риттельмайера с Рудольфом Штайнером. Но даже сидя уже перед Рудольфом Штайнером. Риттельмайер сохранял добрую толику здорового скепсиса, как бы защищаясь тем самым от возможности быть введенным в заблуждение. С помощью своего собственного духовною опыта он смог впоследствии сам в начальной форме повторить и подвергнуть испытанию на истинность кое-что из сказанного Рудольфом Штайнером. Это возымело решающее значение. Решающим фактором для его участия в основании Общины Христиан стало го, что он сам, благодаря своему собственному духовному переживанию, смог убедиться в духовной реальности таинства освящения, в том, что в нем присутствует Христос. Он оказался достаточно великой личностью, чтобы при всем собственном величии узнать и признать в Рудольфе Штайнере еще более великого.
Каждый приносил свой собственный опыт. Готфрид Хуземанн часто рассказывал, сколь безмерным было его разочарование, когда он, едва вернувшись с фронта, начал учебу в университете: сначала на теологическом, а тем на химическом факультете. Он искал настоящих учителей по всем факультетам, но находил ученых теоретиков с мертвыми речами, которые говорили так, словно мир не пылал в огне. Когда же он впервые услышал Рудольфа Штайнера, он понял, что перед ним истинный учитель, который умел говорить живыми словами о духе и о том. что необходимо для будущего. И так было со многими. Это необходимо понять, чтобы увидеть те основания, которые привели этих людей к Рудольфу Штайнеру.
Надо добавить, что к этому времени Рудольф Штайнер выступил со всеобъемлющими культурными импульсами уже не с одним только возвещением духовного мира: здание первого Гетеанума, обители антропософии в Дорнахе (Швейцария), строившееся во время войны, предстало теперь воочию, это был труд Рудольфа Штайнера; эвритмия новое искусство движения, драмы-мистерии с их новыми измерениями для речи н сценического искусства вносили в жизнь нечто невиданное. В 1919 году Рудольф Штайнер основал Вальдорфскую школу, возникло медицинское движение. Повсюду можно бы по видеть прорыв к новым горизонтам.
У тех из основателей Общины Христиан, которые присоединились к основной группе позднее, горел в сердцах жгучий вопрос о судьбе христианства. Ведь это были в основном студенты-теологи. Не оказалось ли христианство несостоятельным? Не пришел ли ему вообще конец? Не должна ли антропософия занять его место?
Все были близки к мысли задать Рудольфу Штайнеру прямой вопрос. Ведь он уже на многие вопросы дал ответы, в самых различных сферах. Может быть, у него есть ответ и на этот?
Немало сомнении подобного рода теснилось в сердцах, и все же для всех стало неожиданностью то, с каким энтузиазмом Рудольф Штайнер встретил эти вопросы. «У христианства, сказал он, есть будущее; и если бы здесь сейчас возникло нечто новое, это могло бы стать чем-то великим для человечества. » И он обещал свою помощь.
Роберт Гебель, Марта Хаймеран, Людвиг Келер,
Содержани е
Е Н И С Е Й С К И Й У Е З Д
дер.Матвеевская (она же Шаманы)
` ` Томиловская
при рч.Таловке, на Крас.-Ен.почт тракте
на том же тракте при р.Енисее
на Крас.-Ен.почт тракте
на Крас.-Ен.почт тракте
при рч.Конной по торг. прос. трак. в Канский уезд
на Крас.-Ен.почт тракте
Корелы Содержани
скачать
2.19. Свет – Тьма – Разум (Душа) Человека (ДУХОВНОСТЬ):
Всегда чего-нибудь нет, чего-нибудь слишком много.
На все как бы есть ответ, но без последнего слога.
Свершится ли что, — не так, некстати, непрочно, зыбко..
И каждый неверен знак, в решении каждом — ошибка.
Змеится луна в воде — но лжет, золотясь, дорога.
Ущерб, перехлест везде, а Мера — только у Бога.
Строго говоря, Зинаида Гиппиус не права: обладание «мерой» — характерная особенность любого Разума. Другое дело, что только Бог обладает высшим пониманием этого процесса.
В чем поэтесса, безусловно, права, так в утверждении единства Света и Тьмы в любом земном явлении, где «всегда чего-нибудь нет, а чего-нибудь слишком много».
Баланс Добра и Зла, уравновешенность Света и Тьмы делает нас людьми. Этой эквилибристикой занимается Разум, уравновешивая однобокие проявления и того и другого, делая наш баланс полярных начал в Душе способом выживания в далекой, как от Света, так от Добра нашей жизни.
Изменить этот баланс под силу лишь глобальному катаклизму. Если окинуть общим взглядом всю российскую историю, то замечаешь одну интересную деталь: негативные процессы играют в ней роль вполне равнозначную с процессами позитивными. По сути дела, вполне можно говорить о равновесии Добра и Зла в нашей истории.
При более внимательном рассмотрении становится ясно, что соотношение Добра и Зла в ней строится по уже зафиксированному «Золотому сечению», причем Зла больше – 0,62, а Добра – меньше – 0,38.
Динамика духовного созревания в России выше, чем у прочих наций, потому что Зла на её долю выпало больше, чем у других. «Русский человек, — пишет философ Н.О.Лосский, — заметив какой-либо свой недостаток и нравственно осудив его, повинуясь чувству долга, преодолевает его и вырабатывает в совершенстве противоположное ему положительное качество.
Понимая опасность неряшливости при лечении болезней, русские врачи достигли в дореволюционное время такой чистоты и антисептики, что московские клиники стояли в этом отношении выше берлинских. На военных судах чистота была образцовая». (30, стр. 43)
Смирение и принятие страданий являются у русских оборотной стороной страстности народного духа и могучей силы воли. Только на подобный по силе характер народа Высший Разум мог свалить столь горькие тяготы жизни, которые бы давно свели на нет любую нацию, более слабую, чем наша.
Эти особенности национального менталитета подробно анализирует в своих романах Ф.Достоевский. Характеры князя Мышкина, Дмитрия Карамазова, да и во многом самого Раскольникова подчиняются в своем развитии отмеченной специфике.
Святые люди в России обрели свет, пусть тяжелой ценой, но они спасли свои души и души тысячей тех, которым они оказывали своё святое покровительство.
Судьба современного человека – пребывать во Тьме, даже окончив Университет. Не понимая специфики Единства Света и Тьмы в нашей жизни, он постоянно нарушает Целое, за которое несет тяжкую плату, даже не догадываясь, сколь много он её накопил за плечами, уходя в Вечность
2.20. Любовь – Ненависть – Душа человека (ДУШЕВНОСТЬ):
«Две области – Сияния и Тьмы – исследовать равно стремимся мы».
Душевность есть система, внутри которой полыхают и Любовь и Ненависть, балансируемые нашей собственной душой.
Душе удаётся приводить в Порядок эти кипящие страсти, иначе она вряд ли бы была бессмертной, огонь или той или другой истреблял бы её.
Диалектика Любви-Ненависти в душе всегда интересовала искусство. Теме Любви и соответственно Ненависти в поэзии посвящено большое количество стихов.
1. ЛИКИ ПОЭТИЧЕСКОЙ ЛЮБВИ:
Обман — не лучшее проявление любви, но весьма характерное для тех, кто разлюбил!
Вот, например, как думал молодой Михаил Юрьевич Лермонтов:
Я не унижусь пред тобою; ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою; знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы для заблужденья не отдам;
Итак, пожертвовал я годы твоей улыбке и глазам;
Итак, я слишком долго видел в тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел, чтобы тебя любить сильней.
Как знать, быть может, те мгновенья, что протекли у ног твоих,
Я отнимал у вдохновенья, а чем ты заменила их?
Быть может, мыслию небесной и силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный, а мне за то бессмертье он?
Зачем так нежно обещала ты заменить его венец,
Зачем ты не была сначала, какою стала наконец!
Я горд! Прости! Люби другого; мечтай любовь найти в другом;
Чего бы ни было земного я не соделаюсь рабом.
К чужим горам под небо юга я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга, чтобы друг друга позабыть.
Отныне стану наслаждаться и в страсти стану клясться всем,
Со всеми буду я смеяться, а плакать не хочу ни с кем.
Начну обманывать безбожно, чтоб не любить, как я любил…
Иль женщин уважать возможно, когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку и целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку – безумец – лишний раз пожать.
Не знав коварную измену, тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала цену? Ты знала, – я тебя не знал!
Реакция восемнадцатилетнего поэта на измену Натальи Федоровны Ивановой достаточно бурная, но это взгляд обманутого мужчины, а посему он не может ни быть односторонним. «Его глаза застигла тьма» : эмоции закрыли Божью суть, быть может, дело было в нем самом?
Посмотрим, как глядит на мужскую измену женщина-поэт:
Вчера еще в глаза глядел, а нынче все косится в сторону.
Вчера еще до звезд сидел, все жаворонки нынче – вороны!
Я – глупая, а ты – умен! Живой, а я – остолбенелая.
О вопль женщин всех времен: «Мой милый, что тебе я сделала?»
Вчера еще в ногах лежал, равнял с китайскою державой,
В раз обе рученьки разжал: жизнь выпала копейкой ржавой…
Детоубийцей на суду стою, немилая, несмелая…
Я и в аду тебе скажу: «Мой милый, что тебе я сделала?»
Спрошу я стул, спрошу кровать: «За что, за что терплю и бедствую?» –
«Отцеловал, – колесовать, другую целовать!» – ответствуют.
Жить приучил в сплошном огне, сам бросил в степь заледенелую! –
Вот что ты, милый, сделал мне. Мой милый, что тебе я сделала?
Все ведаю – не прекословь! Вновь зрячая, уж не любовница…
Где отступается любовь, там подступает смерть-садовница.
Само, что дерево трясти, — в срок яблоко спадает спелое…
За все, за все меня прости, мой милый, что тебе я сделала…
Мужская позиция: «за обман прощения нет», женская же позиция много милосердней, это доказывает данное стихотворение, принадлежащее Марине Ивановне Цветаевой.
В стремлении к справедливости в мужской логике есть отзвук патриархальности, традиции Ветхого Завета: «око за око, зуб за зуб». Это время прошло, Христос дал другой стимул развития: Милосердие и Любовь.
Б. Любовь – жертва:
Традиционно представление, что жертвует в любви обычно женщина. Мы приведем совершенно различные свидетельства трех поэтов-мужчин, чтобы убедиться, что это не совсем верное представление.
Удивительной рыжины бродит лисонька у ручья,
Рыжей искоркой тишины бродит лисонька по ночам.
Ослепительна эта рыжь! По-французски: «краснеет» — «rouge”,
Ржавый лист прошуршит, – тишь, можжевельник потянет – глушь.
Есть в повадке её лесной и в окраске древних монист
Так знакомое: блеснет блесной, — и презрительное: не мне!
Бродит лисонька у ручья, — еле-еле звенит ручей,
Только лисонька та – ничья, и убор её рыжий – ничей!
Если сердит тебя намек, ты, пожалуйста, извини! –
Он ведь горечью весь намок, он ведь еле-еле звенит.
Это стихотворение “Лисонька”, погибшего на войне двадцатипятилетним парнем, поэта Павла Когана, прославившегося своей песней “Бригантина поднимает паруса”, направленно к писательнице Елене Ржевской, прожившей долгую жизнь и бывшей переводчицей Главного штаба советских войск в конце войны.
Вот свидетельство о любви более умудренного человека:
Засыплет снег дороги, завалит скаты крыш,
Пойду размять я ноги, за дверью – ты стоишь.
Одна в пальто осеннем, без шляпы, без калош,
Ты борешься с волненьем и мокрый снег жуешь.
Деревья и ограды уходят в даль, во мглу,
Одна средь снегопада стоишь ты на углу.
По рукаву с косынки стекает снег в обшлаг,
И каплями росинки сверкают в волосах.
И прядью белокурой озарены: лицо,
Косынка и фигура, и это пальтецо.
Снег на ресницах влажен, в глазах твоих – тоска,
И весь твой облик слажен из одного куска.
Как будто бы железом, обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом по сердцу моему.
И в нем навек засело смиренье этих черт,
И от того нет дела, что свет жестокосерд,
И от того двоится вся эта ночь в снегу,
И провести границы меж нас я не могу.
Но кто мы и откуда? Когда от всех тех лет
Остались пересуды, — а нас уж больше нет!
Стихотворение «Свидание» у Пастернака столь многовариантно, что даже, чья тут совершается жертва, толком не поймешь, возможно, обоюдная. Преклоненье перед любимой открывает поэту глаза, а не закрывает, как у Михаила Лермонтова.
А вот четко мужская жертва: Дмитрий Кедрин в стихотворении «Поединок»:
К нам в гости приходит мальчик со сросшимися бровями,
Пунцовый густой румянец на смуглых его щеках.
Когда вы садитесь рядом, я чувствую, что меж вами
Я – скучный, немножко лишний, педант в роговых очках.
Глаза твои лгать не могут: как много огня теперь в них,
А как они были тусклы, откуда же он воскрес? —
Ах, этот румяный мальчик! Итак, это мой соперник,
Итак, это мой Мартынов, итак, это мой Дантес.
Ну что ж, нас рассудит пара стволов роковых Лепажа
На дальней глухой полянке, под Мамонтовкой в лесу.
Два вежливых секунданта, под горкой два экипажа,
Да седенький доктор в черном с очками на злом носу.
Послушай-ка , дорогая, над нами шумит эпоха,
И разве не наше сердце – арена её борьбы?
Виновен ли этот мальчик в проклятых палочках Коха ,
Что вставило нездоровье в колеса моей судьбы?
Наверно, он – физкультурник, из тех, чья лихая стайка
Забила на стадионе Испании два гола.
Так мягко и так свободно его голубая майка
Тугие, гибкие плечи стянула и облегла!
А, знаешь, мы не подымем стволов роковых Лепажа
На дальней глухой полянке , под Мамонтовкой в лесу.
Я лучше приду к вам в гости, и если позволишь даже,
Игрушку из Мосторгина дешевую принесу.
Твой сын, твой малыш безбровый покоится в колыбели,
Он важно пускает слюни, вполне довольный собой.
Тебя ли мне ненавидеть и ревновать к тебе ли,
Когда я так опечален твоей морщинкой любой?
Ему покажу я рожки, спрошу: «Как дела Егорыч?»
И, мирно напившись чаю, пешком побреду домой.
И лишь закурю дорогой, почуяв на сердце горечь,
Что наша любовь не вышла, что этот малыш – не мой.
Кто же жертвует в любви? Любовь, как и жизнь, столь разнообразна, что раз на раз в ней никогда не приходится…
Любовь между мужчиной и женщиной пролегает в разных эмоциональных тональностях: от тихой жертвы до бурной страсти, которые также находят свое отражение в мировой поэзии. Мы приведем свидетельства трех поэтов: россиянина Бориса Пастернака, англичанина Роберта Бернса и испанца Федерико Гарсиа Лорки, вскрывающих различные аспекты именно страстной любви, проще говоря, соблазна:
Борис Пастернак «Зимняя ночь»:
Мело, мело по всей земле во все пределы.
Свеча горела на столе, свеча горела.
Как летом роем мошкара летит на пламя,
Слетались хлопья со двора к оконной раме.
Метель лепила на стекле кружки и стрелы,
Свеча горела на столе, свеча горела.
На озаренный потолок ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья.
И падали два башмачка со стуком на пол,
И воск слезами с ночника на платье капал.
И все терялось в снежной мгле, седой и белой.
Свеча горела на столе, свеча горела.
На свечку дуло их угла и жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла крестообразно.
Мело весь месяц в феврале, и то и дело
Свеча горела на столе, свеча горела…
Здесь основное свидетельство страсти – жар соблазна, вздымающий, «как ангел, два крыла». Вот это сравнение, «как ангел», весьма симптоматично, ибо открывает просветленное отношение поэта к сексу. Страсть может и поднимать человека, а не опускать его до уровня греха, важно наше отношение к ней.
Меня в горах застигла тьма: январский вечер, колкий снег,
Закрылись наглухо дома, и я не мог найти ночлег.
Но к счастью девушка одна со мною встретилась в пути
И преложила мне она в её укромный дом войти.
Я тут же поклонился ей – той, что спасла меня в метель,
Учтиво поклонился ей и попросил послать постель.
Она тончайшим полотном застлала скромную кровать,
И , угостив меня вином, мне пожелала сладко спать.
Расстаться с ней мне было жаль, и, чтобы ей не дать уйти,
Спросил я девушку: нельзя еще подушку принести?
Она подушку принесла под изголовие моё
И так мила она была, что крепко обнял я её.
В её щеках зарделась кровь, два ярких вспыхнули огня:
«Коль есть у вас ко мне любовь, оставьте девушкой меня!»
Был мягок шелк её волос, он завивался, точно хмель,
Она была душистей роз, та, что постлала мне постель.
Она не спорила со мной, не открывала милых глаз,
Так между мною и стеной она уснула в поздний час.
А утром в первом свете дня в подругу я влюбился вновь!
«Ах, погубили вы меня!» – сказала мне моя любовь.
Целуя веки влажных глаз и локон, вьющийся, как хмель,
Сказал я: «Много-много раз ты будешь мне стелить постель!»
Потом иглу она взяла и села шить рубашку мне,
Январским утром у окна она рубашку сшила мне.
Мелькают дни, идут года, цветы цветут, метет метель,
Но не забуду никогда ту, что постлала мне постель!
Главная идея Бернса – верность мужчины своему долгу в супружеской любви.
Ф.Г. Лорка «Цыганская любовь»:
И в полночь на край долины увел я жену чужую,
А думал: она невинна. То было ночью в Сант-Яго.
И словно сговору рады, в округе огни погасли и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся, последний проулок минув,
И жадно они раскрылись кистями ночных жасминов.
А юбка, шурша крахмалом, в ушах звенела, дрожала,
Как полог тугого шелка под сталью пяти кинжалов.
За ежевикою сонной у тростникового плеса
Я в белый песок впечатал её смоляные косы.
Я скинул шелковый галстук, она наряд разбросала,
Я снял ремень с кожурою, она – четыре корсажа.
Такой белизны не ведать шелкам и цветущим сливам,
Стеклу под луной не вспыхнуть таким голубым отливом!
Испуганно бедра бились, как пойманные форели,
То лунным холодом стыли, то белым огнем горели.
И лучшей в мире дорогой до первой утренней птицы
Меня этой ночью мчала атласная кобылица.
Мужчинам женские тайны рассказывать не пристало,
И я повторять не стану слова, что она шептала…
В песчинках и поцелуях она ушла на рассвете,
Кинжалы трефовых лилий вдогонку рубили ветер.
Я вел себя так, как должно, — цыган до последнего часа:
Я дал ей ларец на память, но больше не стал встречаться,
Запомнив обман той ночи в туманах речной долины:
Она ведь была замужней, а мне клялась, что невинна.
«Атласная кобылица страсти» – вот главное в этом стихотворении, чем бы потом вся эта история ни кончилась, каким бы благородным не выставлял себя в итоге автор, хотя нюансы, конечно, важны. Нравственное право поэта видеть разные оттенки любви нам остаётся их только уважать!
Г. Запретная любовь:
Любовь – чувство между двумя людьми, но в обществе оно должно получить социальную санкцию на свое существование. Отсюда возникает понятие о запретной любви как о любви, такую санкцию не получившей. Например, у Ф.И.Тютчева в стихе «К N.N.»
Ты любишь, ты притворствовать умеешь, — когда в толпе украдкой от людей,
Моя нога касается твоей, – ты мне ответ даешь и не краснеешь!
Все тот же вид рассеянный бездушный, движенье персей, взор, улыбка та ж…
Меж тем твой муж, сей ненавистный страж, любуется твоей красой послушной.
Благодаря и людям и судьбе, ты тайным радостям узнала цену,
Узнала свет: он ставит нам в измену все радости… Измена льстит тебе.
Стыдливости румянец невозвратный, он улетел с твоих младых ланит, —
Так с юных роз Авроры луч бежит с их чистою душою ароматной.
Но так и быть, в палящий летний зной лестней для чувств, приманчивей для взгляда
Смотреть в тени, как в кисти винограда сверкает кровь сквозь зелени густой.
Эти мотивы запретной любви мы уже видели в стихотворении Лорки «Цыганская любовь», Они проявятся и в будущем, такова судьба такого многообразного явления, как любовь между мужчиной и женщиной, — и в социальном, и в психологическом плане.
Д. Духовная любовь:
О духовной любви можно говорить много, и мы еще поговорим о её главном носителе — Иисусе Христе, а сейчас попытаемся проследить некоторые аспекты духовной любви, редко, но все же возникающей меж людьми:
Я вас любил: любовь ещё, быть может, в моей душе угасла не совсем.
Но пусть она вас больше не тревожит, я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно, то робостью, то ревностью томим.
Я вас любил так искренно и нежно, как дай вам Бог любимой быть другим.
Стихи Пушкин – это классика, точней и гармоничней его в стихе аспекты духовной любви не высказал никто. Недаром он и сам становится объектом духовной любви, как, например, в стихотворении Беллы Ахмадуллиной: «Дачный роман».
Вот вам роман из жизни дачной. Он начинался в октябре,
Когда зимы кристалл невзрачный сверкал на утренней заре.
И тот, столь счастливо любивший печаль и блеск осенних дней,
Был зренья моего добычей и пленником души моей…
Недавно добрый и почтенный, сосед мой умер, а вдова
Для завершенья жизни бренной уехала, а дом сдала.
Там поселились брат с сестрою. По вечерам в чужом окне
Сверкала кроткою звездою их жизнь, неведомая мне.
В добропорядочном соседстве поврозь мы дождались весны,
Но с тайным нетерпеньем в сердце невольно сообщались мы.
Когда вблизи моей тетради встречались солнце и ветра,
Тропинкой, скрытой в снегопаде, спешила к станции сестра.
Я полюбила тратить зренье на этот мимолетный бег
И длилась целое мгновенье улыбка, свежая, как снег.
Брат был свободней и не должен вставать, пока не встанет день.
Кто он? – я думала: художник? А думать дальше было лень.
Всю зиму я жила привычкой их лица видеть поутру,
И знать, с какою электричкой брат пустится встречать сестру…
Я наблюдала их проказы: смешки, снежки, когда светло,
И знала, что они – прекрасны, а кто они, — не все ль равно?
Весной мы сблизились – не тесно, не участив случайность встреч.
Их лица были так чудесно ясны, так благородна речь…
Мы сиживали в час заката в саду, где липа и сосна,
Брат без сестры, сестра без брата, — как ими любовалась я!
Я шла домой и до рассвета зрачок держала на луне…
Когда бы не несчастье это, была б счастлива вполне.
Тек август. Двум моим соседям прискучила его жара.
Пришли, и молвил брат: «Мы едем! — Мы едем…» – молвила сестра.
Простились мы, скорей небрежно, чем пылко, выпили вина…
Они уехали. Стемнело. Их ключ остался у меня.
Потом пришло письмо от брата: «Если прогневаетесь вы,
Я не страшусь, мне нет возврата в соседство с вами, в дом вдовы…
Зачем, простак недальновидный, я тронул на снегу ваш след?
Как будто фосфор ядовитый в меня вселился, еле видный
Доныне излучает свет ладонь…» С печалью деловитой
Я поняла, что он – «поэт», и заскучала… Тем не мене,
Забывшие скрипеть ступени своею поступью бужу,
Когда в соседний дом хожу, одна считаю свет и тени,
И для таинственной затеи часы зачем-то завожу и долго за полночь сижу.
Ни брата, ни сестры. Лишь в скрипе займется ставня… Видно мне,
Как ум забытой ими книги печально светится во тьме.
Уж осень. Разве осень? — Осень! Вот свет, вот сумерки легли…
«Да, где ж роман? — читатель спросит, — тут ни героя, ни любви!»
Меж тем, все есть! Окрест крепчает октябрь и это означает,
Что тот, столь счастливо любивший печаль и блеск осенних дней,
Идет дорогою привычной на жадный зов свечи моей.
Сад облетает первобытный и от любви кровопролитной
Немеет сердце, и в костры сгребают листья… Брат сестры,
Прощай навеки! Ночью лунной другой возлюбленный безумно,
Чья поступь молодому льду не тяжела, минует мглу
И к моему подходит дому. Уж если говорить «люблю»,
То разумеется ему, а не кому-нибудь другому.
Очнись, читатель любопытный! Вскричи: «Как, намертво убитый,
И прочный, точно лунный свет, тебя он любит?» – Вовсе нет!
Хочу соврать, да не совру, как ни мучительна мне правда.
Боюсь, что он влюблен в сестру стихи слагающего брата!
Я – влюблена, она – любима, вот вам сюжета грозный крен!
Я столько раз её ловила на робком сходстве с Анной Керн.
В час грустных наших посиделок ему твержу: «Тебя злодей
Убил, ты заживо содеян из жизни и любви моей!
Коль ты таков, назад сошлю!» – Не отвечает
И думает: «Она стихов не пишет, часом? — и скучает…
И так, столетия подряд, все влюблены мы невпопад,
И странствуют, не совпадая, два сердца, сирых две ладьи,
Ямб ненасытный услаждая, великой горечью любви!
Добавим – великой горечью «духовной любви», потому что именно в ней этот привкус горечи всегда был наиболее сильным. Поэтесса в этом стихотворении устроила великолепную систему трех зеркал: каждый из её героев-поэтов глядится, как в зеркало, в другого, и понимает своё отличие от другого, — «и скучает!» Но мы продолжим разговор о духовной любви…
Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре. О, не грусти, ты все мне дорога,
Но я любить могу лишь на просторе, мою любовь, широкую, как море,
Вместить не могут жизни берега. Когда Глагола творческая сила
Толпы миров воззвала из ночи, любовь их все, как солнце, озарила,
И лишь на землю к нам её светила нисходят порознь редкие лучи.
И порознь, их отыскивая жадно, мы ловим отблеск вечной красоты;
Нам вестью лес о ней шумит отрадной, о ней поток гремит струёю хладной
И говорят, качаяся, цветы. И любим мы любовью раздробленной –
И тихий шепот вербы над ручьем, и милой девы взор, на нас склоненный,
И звездный блеск, и все красы вселенной, и ничего мы вместе не сольём.
Но не грусти, земное минет горе, пожди ещё, неволя недолга, —
В одну любовь мы все сольёмся вскоре, в одну любовь, широкую, как море,
Что не вместят земные берега.
Стихотворение одного из самых духовных наших поэтов – Алексея Константиновича Толстого невозможно трактовать иначе, как, понимая всю необозримую соборность духовной любви, её способность вместить в себе все остальные аспекты, как родные.
Призванием любовь становится только у творца, когда в качестве её объекта выступает сама Муза – вечный спутник поэта, его хранитель и предмет воздыханий.
Я сидел в апрельском сквере, предо мной был Божий храм.
Но не думал я о вере, а глядел на разных дам.
И одна, едва пахнуло несомненной весной,
Вдруг на лавочку вспорхнула и уселась предо мной:
В модном платьице коротком, в старомодном пальтеце,
И ладонь под подбородком, и загадка на лице…
В той поре, пока безвестной, обозначенной едва:
То ли юная невеста, то ли горькая вдова.
Век мой короток – не жалко, он – длинней и ни к чему,
А она – петербуржанка и бессмертна посему.
Шли столетья по России , бил надежды барабан…
Не мечи людей косили: слава, злато и обман!
Что ни век, все те же нравы, ухищренья и дела,
А она вдали от славы на Васильевском жила,
Знала толк шипам и розам и безгрешной не слыла,
Всяким там «метаморфозам» не подвержена была.
А когда над Летним садом возносилася луна,
Михаилу с Александром, верно, грезилась она.
И в дороге, и в опале, и крылаты, и без крыл,
Знать о ней лишь помышляли Александр и Михаил.
И загадочным и милым лик её сиял живой
Александру с Михаилом перед пулей роковой…
Эх вы, дней былых поэты, старики и женихи,
Признавайтесь, чем согреты ваши перья и стихи!?
Как на лавочке сиделось, не стесняйтесь говорить,
Как на барышень гляделось, чтобы душу усладить.
Как сюда вам все летелось, во всю мочь и во всю прыть,
Как отсюда не хотелось в департамент уходить!
Объект размышлений Булата Окуджавы в этом стихотворении – Муза. Любовь к ней – и есть призвание поэта (Окуджава берет двух – Александра Пушкина и Михаила Лермонтова). Чем призвание сильней, тем страстней сама эта любовь. Любовь поэта к другой женщине ни в какое сравнение с любовью к Музе не идет, поэтому не надо иллюзий! Именно об этом говорит, например, в своем стихотворении Ф.И.Тютчев:
Не верь, не верь поэту, дева; его своим ты не зови, —
И пуще пламенного гнева страшись поэтовой любви!
Его ты сердца не усвоишь своей младенческой душой;
Огня палящего не скроешь под легкой девственной фатой.
Поэт всесилен, как стихия, не властен лишь в себе самом;
Невольно кудри молодые он обожжет своим венцом.
Вотще поносит или хвалит его бессмысленный народ…
Он не змеёю сердце жалит, он, как пчела, его сосет.
Твоей святыни не нарушит поэта чистая рука,
Но ненароком жизнь задушит иль унесет за облака.
Верность поэтическому призванию, небесной Музе, всегда была у поэта сильней его верности земной женщине, многочисленные примеры из личной жизни поэтов – лучшее тому доказательство. Исключения из этого правила, конечно, есть, но они лишь из его подтверждающих.
З. Ушедшая любовь:
Наиболее традиционный мотив лирической поэзии – «ушедшая любовь», которой поэт отдает должное в случае своей измены или измены ему.
Наиболее ярким примером служит «Признание» Евгений Баратынского:
Притворной нежности не требуй от меня: я сердца своего не скрою хлад печальный!
Ты права: нет уж в нем огня моей любви первоначальной.
Напрасно я на память приводил и милый облик твой и прежние мечтанья,
Безжизненны мои воспоминанья, я клятвы дал, но дал их выше сил.
Я не пленен красавицей другою – мечты ревнивые из сердца удали:
Лишь годы долгие в разлуке протекли, лишь в бурях жизненных увлекся я мечтою.
И ты уже жила неверной тенью в ней, и сам к тебе взывал я редко, принужденно,
И пламень мой, слабея постепенно, собою сам погас в душе моей.
Верь, жалок я один, душа любви желает, но я любить не буду вновь,
Поверь, вполне уповевает нас только первая любовь.
Грущу я, но и грусть минует, знаменуя судьбины полную победу над до мной.
Быть может, мнением сольюся я с толпой, подругу без любви, быть может, изберу я,
На брак обдуманный я руку ей подам и в храме встану рядом с нею, безвинной,
Преданной, быть может, лучшим снам, и назову её «моею», и весть к тебе придет,
Но не завидуй нам: обмена тайных дум не будет между нами,
Мы не сердца под брачными венцами, а жребии свои соединим!
Прощай! Мы долго шли дорогою одною: путь новый я избрал, путь новый избери,
Печаль бесплодную из сердца изыми и не вступай, молю, в напрасный суд со мною!
Не властны мы в самих себе, и в молодые наши лета творим поспешные обеты,
Которые смешны всевидящей судьбе!
Именно такие поспешные обеты становятся базой для возникновения ненависти, уничтожающей любовь.
Другой характерный пример: стихотворение «Письмо женщине» Сергея Есенина, посвященное Зинаиде Райх, одной из красивейших актрис своего времени, ушедшей от поэта к режиссеру Всеволоду Мейерхольду.
Вы помните, вы все, конечно, помните, как я стоял, приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате и что-то резкое в лицо бросали мне.
Вы говорили: нам пора расстаться, что вас измучила моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься, а мой удел – катиться дальше вниз.
Любимая! Меня вы не любили, не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле, пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы, что в сплошном дыму, в развороченном бурею быте
С того и мучаюсь, что не пойму, куда несет нас рок событий?
Лицом к лицу лица не увидать, — большое видится на расстояньи,
Когда кипит морская гладь, корабль в плачевном состояньи.
Земля – корабль, но кто-то вдруг за новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг её направил величаво.
Ну, кто из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался?
Их мало с опытной душой, кто крепким в качке оставался.
Тогда и я под дикий шум, но зрело знающий работу
Спустился в корабельный трюм, чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был – русским кабаком, и я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком, сгубить себя в угаре пьяном.
Любимая! Я мучил вас, у вас была тоска в глазах усталых,
Что я пред вами напоказ себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали, что в сплошном дыму, в развороченном бурею быте
С того и мучаюсь, что не пойму, куда несет нас рок событий.
Теперь года прошли. Я в возрасте ином. И чувствую и мыслю по иному,
И говорю за праздничным вином: хвала и слава рулевому.
Сегодня я в ударе нежных чувств. Я вспомнил вашу грустную усталость,
И вот теперь я сообщить вам мчусь, каков я был, и что со мною сталось!
Любимая! Сказать приятно мне: я избежал паденья с кручи.
Теперь советской стороне я самый яростный попутчик.
Я стал не тем, кем был тогда. Не мучил бы я вас, как дело было раньше.
За знамя вольности и светлого труда готов идти, хоть до Ламанша.
Простите мне, я знаю, вы не та – живете вы с серьёзным умным мужем,
И не нужна вам наша маята, и сам я вам ни капельки не нужен.
Живите так, как вас ведет звезда под кущей обновленной сени.
С приветствием, вас помнящий всегда, знакомый ваш Сергей Есенин.
В стихотворении этом много иллюзий, потом совершенно не оправдавшихся, но поэт был честен, когда писал всё это. Представить будущее в том ужасающем варианте, которое потом имело место быть, он, конечно, никак не мог. Он не мог знать, что З. Райх будет при аресте Мейерхольда изнасилована чекистами и жестоко убита.
Прекрасным образцом любовной лирики, касающейся двух великих поэтов: Николая Гумилева и Анны Ахматовой, является стихотворение Гумилева «Жираф»:
Сегодня особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай, далеко, далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю далекие сказки невиданных стран
Про черную деву и страсть молодого вождя…
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
Ну, как я тебе расскажу про таинственный сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав?
Ты плачешь? – Послушай, далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Через три месяца после свадьбы на Анне Горенко, молодой Гумилев уезжает в экспедицию в Африку, и что он видит, возвратившись?- «особенно грустный взгляд и особенно тонкие руки»… Они развелись лишь только после пяти лет после этого стиха, но все основные коллизии в нем уже присутствуют.
2. ЛЮБОВЬ – ЛЕКАРСТВО ДЛЯ БЕССМЕРТИЯ:
Раз уж мы начали говорить о духовной любви, подлинный свет в окошке нам воссияет, как только мы поймем, что эталоном духовной любви, её единственным содержанием является Иисус Христос. Только Он спас своей неиссякаемой любовью людей от греха и показал им дорогу к Свету, Истине и Мудрости через Любовь, Самоотдачу и свою Голгофскую жертву во имя тех же людей.
Он идет путем жемчужным по садам береговым,
Люди заняты ненужным, люди заняты земным.
«Здравствуй, пастырь, рыбарь, здравствуй!
Вас зову я навсегда, чтоб блюсти иную паству и иные невода.
Лучше рыбы или овцы человеческой души?
Вы, небесные торговцы, не считайте барыши!
Ведь не домик в Галилее вам награда за труды, —
Светлый рай, что розовее самой розовой звезды.
Солнце близится к притину, слышно веянье конца,
Но отрадно будет Сыну в доме нежного Отца!»
Не томит, не мучит выбор, что пленительней чудес?
И идут пастух и рыбарь за искателем небес. (Н.С.Гумилев «Христос»)
Вот еще один вариант этой мысли:
Шел Господь пытать людей в Любови, выходил он нищим на кулижку.
Старый дед на пне сухом в дуброве жамкал деснами зачерствелую пышку.
Увидал дед нищего дорогой на тропинке с клюшкою железной
И подумал: «Вишь, какой убогий, знать от голода качается болезный!»
Подошел Господь, скрывая боль и муку: видно, мол, сердца их не разбудишь!
И сказал старик, протягивая руку: «На, пожуй, немного крепче будешь!»
(С.А.Есенин «Шел Господь»)
Над этой темною толпой непробужденного народа
Взойдешь ли ты когда, свобода, блеснет ли луч твой золотой?
Блеснет твой луч и оживит, и сон разгонит и туманы…
Но старые, гнилые раны, рубцы насилий и обид,
Растленье душ и пустота, что гложет ум и сердце ноет,
Кто их излечит, кто прикроет? Ты – риза чистая Христа!
(Ф.И.Тютчев «Над этой темною толпой»)
Стихотворение Сергея Есенина демонстрирует нам коммуникативный характер христианской Любви: это двойное движение: от Христа — к нам и от нас – к Христу. Только такая Любовь имеет прочные основания в мире, она одна лишь будет способна мир в конечном итоге спасти.
- ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ
Любовь и Смерть – две основные фигуры в театре Господа Бога, поскольку они объединяют временность земного Бытия и вечность Инобытия. Поэзия всегда интересовалась их сочетанием, балансом их системного единства, не всегда правда, поднимаясь до высот философского звучания этой системы.
Неразрывное единство Любви и Смерти отмечает в своем стихе Ф.И.Тютчев:
Именно такие поспешные обеты становятся базой для возникновения ненависти, уничтожающей любовь.
Содержани е
| Название | Содержани е |
| страница | 1/2 |
| Дата | 30.11.2020 |
| Размер | 302.76 Kb. |
| Тип | Реферат |
Деятельность военной разведки и контрразведки в Российской империи
С О Д Е Р Ж А Н И Е
Деятельность военной разведки и контрразведки в Российской империи 2
Список источников: 24
Разведка и контрразведка, как свидетельствует история, существуют уже давно. Примеры использования этих спецслужб уходят в глубь тысячелетий, к моменту появления человека на Земле.
Одновременно с возникновением разведки, началась и борьба с ней, ведь первым людям также надо было защищать свое жизненное пространство, выживать. И ведь не всегда побеждал сильнейший. Зачастую побеждал хитрейший и умнейший, то есть тот, кто располагал большей информацией, лучшей технологией.
Во все времена тайные службы оказывали большое влияние на ход истории. Но известно совсем немного случаев, когда их работа заслуживала официальное признание. Военачальники и государственные деятели, как правило, не упоминают в своих мемуарах о помощи, оказанной им тайными агентами. Документы секретных разведывательных служб бессрочно хранятся в архивах, и содержание большинства из них не станет известным миру до тех пор, пока существует государство или, по крайней мере, не изменится общественный строй.
Сегодня происходящие в мире кардинальные изменения в геополитической, социально-экономической, духовно-нравственной сферах сделали проблему обеспечения национальной безопасности любого государства, в том числе и Российской Федерации, особенно острой. Мир не стал более безопасным и потенциал военной силы по-прежнему рассматривается как наиболее действенный фактор мировой политики.
И поэтому большой интерес представляет сегодня деятельность служб разведки и контрразведки, в том числе и анализ ее исторического прошлого, которое может оказать неоценимую услугу будущему.
Рассмотрим в связи с изложенным в данной работе особенности деятельности военной разведки и контрразведки в Российской империи.
Деятельность военной разведки и контрразведки в Российской империи
На Руси организованная разведка появилась практически сразу же после возникновения основ государственности, которая по летописным известиям в Среднем Поднепровье восходит ко временам киевских князей Аскольда и Дира. Князья подчинили себе окрестные союзы племен, вели активную внешнюю политику: наряду с походом на Константинополь в 860 году они воевали с болгарами и нанесли тяжелое поражение печенегам. Киевское княжество Аскольда и Дира стало той этнической, социальной и политической сердцевиной, вокруг которой впоследствии, с конца ІХ века, начала складываться Древнерусская держава. Это княжество было первым восточнославянским государством, расположенным на небольшой территории Среднего Поднепровья.
Вне сомнения, что завоевательные походы Аскольда и Дира не могли быть такими успешными без проведения разведки. А вот с контрразведкой у Аскольда и Дира наверняка были проблемы, что и явилось причиной их гибели. Так по преданиям и древним летописям, вещий Олег, спускаясь в 882 году по Днепру завоевывать Киев, послал вперед корабль с разведчиками, выдавшими себя за греческих купцов и сообщивших Аскольду и Диру об идущем следом за ними большом посольстве, якобы для проведения переговоров и подписания договора. Киевские князья не смогли во время раскусить коварную хитрость Олега. Они явились на пристань, чтобы встретить знатного гостя. Олег сошел с корабля, держа на руках малолетнего Игоря Рюриковича, что, наверное, еще более притупило бдительность сильных и храбрых воинов ранее одержавших столько побед. Ничего не предвещало кровавой развязки. После взаимных приветствий Олег внезапно воскликнул: «Вы не князья и не знаменитого роду, но я князь Киева!». Далее, показав на Игоря «Вот сын Рюриков!». Это последнее, что слышали Аскольд и Дир, прежде чем были убитыми переодетыми в «купцов» телохранителями. А сотни выскочивших из судов дружинников завладели Киевом.
Работали спецслужбы у князя Владимира (будущего «Крестителя»). После того, как в 980 году Ярополк убил брата своего Олега, князя древлянского, меньший из братьев Владимир, княживший тогда в Новгороде, собрал войско и пошел к Киеву. Имея значительно меньшие силы, чем у брата, Владимир сделал ставку на тайную войну с применением специальных методов разведки и контрразведки. Так, Владимир выявил в окружении Ярополка потенциального кандидата, жадного и тщеславного боярина и воеводу Блуда, пользующегося доверием брата. Путем подкупа привлек его на свою сторону, пообещал быть ему «в отца место», если он поможет захватить или убить своего князя. Блуд посоветовал Владимиру осадить Киев, а сам уговорил Ярополка бежать из города под предлогом, якобы созревшего заговора киевлян выдать Владимира нападавшим. Ярополк с малочисленной дружиной ушел в Родню, при впадении Роси в Днепр, а оставленные им киевляне покорились Владимиру, который потом осадил брата в последнем его убежище. После длительной обороны в осажденной Родне Владимир снова послушался совета продажного воеводы и явился на переговоры к брату в Киев, несмотря на предостережения преданного его слуги Варяжка, который говорил Ярополку, что у брата его ожидает смерть и советовал лучше бежать к печенегам. Введя великого князя в теремной дворец к Владимиру, Блуд запер дверь, чтобы туда не могла проникнуть Ярополкова дружина, а два выскочивших из засады варяга пронзили доверчивого Ярополка мечами под пазуху.
Таковы были первые сведения на Руси, которые дошли до нас из глубины веков о первых успехах отечественной разведки и промахах контрразведки 1 .
Самое первое известное сохранившееся письменное агентурное донесение Древней Руси нацарапанное на бересте была найдено в 1981 году в новгородском Нутном раскопе. Это берестяная грамота № 590, текст которой гласит: «Литва встала на Корелу». Основанием для ее датирования является место ее обнаружения, относящееся к 1066 году.
В эпоху средневековья Северо-Западное Приладожье было заселено древнекарельскими племенами, для которых в русских летописях употреблен этноним корела. Полученное в Новгороде донесение на бересте информирует новгородцев о конфликте между литовцами и карелами.
По
Новгородские берестные гамоты.
лоцкий князь Всеслав дважды ходил походом на Новгород: в 1066 и 1069 годах. Столкновение литовцев с пограничными карелами могло произойти на пути от Водской земли к Новгороду. То есть этими агентурными данными новгородцы фактически были предупреждены, что войско Всеслава движется в их направлении.
В последующем в истории можно найти немало описаний успешных примеров разведывательной и контрразведывательной деятельности: так при подготовке Куликовской битвы, хорошо информированный своими негласными помощниками о силах и возможностях противника, князь Дмитрий сумел предпринять все необходимое для того, чтобы, нейтрализовав верных Мамаю рязанцев, не допустить объединения татар и литовцев накануне сражения, что и предопределило успех самой битвы 2 .
При Иване IV Грозном появляются первые органы центрального управления, организующие и ведущие разведку, благодаря чему осведомленность руководства государства о замыслах и намерениях противника возросла. По мере роста влияния России на международные дела возрастала и роль разведки.
Так, был создан Тайный приказ, занимавшийся спецоперациями, возглавляемый могущественным боярином Василием Ивановичем Колычевым (по прозвищу Умной), который успешно осуществлял дешифровку донесений иностранных послов, вел контрразведывательную борьбу против экономического шпионажа Английской Московской компании (стремившейся достать образцы руд, раскрыть рецепты окраски тканей и кожи и т.д.); разоблачил при царском дворе английского агента Бомелин, выдававшего себя за крупного специалиста в математике, астрономии и медицине.
В 1654 году по указу царя Алексея Михайловича основан Приказ тайных дел, где сосредотачивается управление разведкой 3 .
Петр I в воинском уставе 1716 году впервые подводит законодательную и правовую базу под разведывательную работу.
П
Петр I
ри Петре I, понимающим важность получения и сокрытия информации, была создана стройная и функционирующая система спецслужб в лице Коллегии иностранных дел (разведка) и Тайной розыскных дел канцелярии (контрразведка), позднее преобразованной в Тайную экспедицию при Сенате. Коллегия иностранных дел уже в течение года сумела создать более десяти постоянных миссий в Западной Европе и странах Востока: в Польше, Голландии, Швеции, Дании, Австрии, Турции, Пруссии, Англии, Макленбурге, Шаумбурге, Венеции, Курляндии и Бухаре. Используя весь аппарат этих миссий, а также образованный чуть позже институт консулов, Коллегия успешно выполняла задачи разведывательного и контрразведывательного характера. Так спецслужбам удалось провести уникальную операцию по срыву планов западных государств остановить неприемлемую для них тенденцию роста влияния России, прибегая при этом к «услугам» царевича Алексея.
Фактически был разоблачен заговор в высших кругах государства Российского, в который был втянут и член семьи монарха – цесаревич Алексей.
Петр I был недоволен сыном Алексеем, он не видел в нем желания служить Государству Российскому. Все воспитательные беседы не помогали. Алексея привлекали церковь и традиционные обряды. Вокруг него крутились монахи и кликуши. Поручения отца царевич считал тяжелой обузой – выполняя их, надлежало трудиться, а к труду он относился с нескрываемым отвращением. Зная о недовольстве царя своим сыном, окружение цесаревича и, прежде всего бывший интендант Адмиралтейства А.В.Кикин, склонили Алексея и его фаворитку крепостную Евфросинию Федорову к бегству за рубеж и подготовили этот побег. 10 ноября 1716 году в дом вице-канцлера венского двора Шенбория вошел русский царевич и заявил, что «император должен спасти» его и что он хочет царствовать.
Начался долгий розыск, и только в марте 1717 году порученцы Петра установили, что Алексей находится в Эренберге. Предстояла сложная дипломатическая борьба с венским двором, который намеревался в защите Алексея объединиться с Англией. Назревала кризисная ситуация, грозящая перерасти в крупномасштабную войну. Пришлось использовать весь дипломатический и разведывательный арсенал средств и методов, чтобы не допустить этого.
Убедившись в лояльном отношении к себе со стороны Франции и отчасти Англии, Петр посылает в Вену опытного дипломата разведчика Петра Андреевича Толстого и гвардии капитана Александра Ивановича Румянцева с жестоким приказом вернуть Алексея в Россию. В долгих многолетних переговорах Толстой проявил недюжинную изворотливость и настойчивость. Он пошатнул уверенность Алексея в прочности австрийской опеки, при этом, сумел завербовать и склонить на свою сторону девицу Ефросинью. В итоге 4 октября 1717 года Алексей объявил о согласии вернуться в Россию. 23 февраля 1718 года царевич въехал в первопрестольную Москву. Так цесаревич был вытащен из-под опеки кесаря Римского (австрийского императора), после чего предстал перед судом петровского Сената. Петр сам возглавил следствие, получив от сына сведения о сообщниках. Сразу же было взято под стражу 50 человек. Среди них были А.В.Кикин, Иван Афанасьев, сенатор Михаил Самарин, брат адмирала Апраксина Петр Афанасьев, князь Василий Долгорукий и много других известных в стране лиц. Тут же в Москве произведены были первые казни. А.В.Кикина колесовали.
18 марта весь двор отправился в Петербург. Там были продолжены следствие и суд. Причем, теперь уже все дело было передано в руки «вернолюбивых господ министров, Сената и стану воинскому и гражданскому». Поступая так, Петр был предельно честным и проявил величайшее мужество: «Я с клятвою суда Божия письменно обещал одному своему сыну прощения и потом словесно подтвердил, ежели истину скажет, хотя он сие и нарушил утайкою наиважнейших дел, и особливо замыслу своего бунтовского против нас, яко родителя и государя своего». Обращаясь к духовенству, Петр сказал: «Смотрите, как зачерствело его сердце… Соберитесь после моего ухода, вопросите совесть свою, право и справедливость, и представьте… ваше мнение о наказании… Я прошу вас не обращать внимания ни на личность, ни на общественное положение виновного… и произвести ваш приговор над ним по совести и законом».
14 июня 1718 года царевича взяли под стражу и заключили в Петропавловскую крепость. Отныне он был на положении обычного колодника. Спустя 10 дней был объявлен приговор, скрепленный 127-ю подписаниями: царевич достоин смерти и как сын и как подданный. Церковные иерархи от категоричности уклонились. Однако, приговор не был приведен в исполнение. Согласно официальной версии, зарегистрированный в журнале Петербургской гарнизонной канцелярии под 26 июня, «в 7-м часу пополудни царевич Алексей Петрович в Санкт-Петербурхе скончался». Из этой лаконичной записи можно сделать заключение, что царевич скончался, не выдержав физических истязаний и нервного напряжения 4 .
На этом трагическом примере можно понять величие Петра, как руководителя Государства Российского. Петр не сомневался, что все, им содеянное, чему он вместе с народом отдал таланты и энергию лучших лет своей жизни, с воцарением сына пойдет прахом и страна вновь превратиться в захолустье Европы. Судьба сына или страны – таков был у царя выбор, и он его сделал.
Петровским спецслужбам удалось разоблачить и предотвратить покушение на жизнь самого Петра. Российской разведкой в Стамбуле была получена информация, со всей срочностью переданная в Россию: «По велению султана турского велено господарю мультянскому (молдавскому) послать нарочно двух человек из греческих купцов в Российское государство под именами купеческими будто для торгового промыслу, а в самом деле для того, чтобы они всякими мерами промысл чинили: высокую персону его царского величества через отраву умертвить. За что ему, мультянскому господарю, от Порта обещано вочно иметь господарство и его наследникам». Государственный канцлер граф Головин дал указание о сыске «купцов», которые были арестованы в Москве. Помимо тщательно замаскированной склянки с ядом, у них были обнаружены несколько десятков тысяч червонцев и алмазы на большую сумму.
Также петровская контрразведка донесла и о готовившемся в 1712 году секретными агентами Карла ХП вооруженном выступлении пленных шведов, множество которых находились в Москве, с последующим захватом Кремля 5 .
Интересная разработка по вскрытию канала утечки совсекретных государственных сведений была проведена во времена императрицы Екатерины II, которая сама блестяще владела навыками разведывательной и контрразведывательной работы. В 80-е годы ХVIII века императрица пришла в беспокойство вследствие исключительной осведомленности французского правительства относительно содержании совершенно секретных документов, касавшихся внешней политики. Подозрения не без оснований пали на французского посла графа Сегюра, но, несмотря на все усилия, обнаружить источник, через который происходила утечка информации, не удалось. Разоблачить чужого «конфидента» было поручено разведчику И.Симолину – русскому послу в Париже, блестяще справившемся с заданием. В апреле 1791 года он доложил вице-канцлеру И.А.Остерману: «Нашему конфиденту удалось найти для меня источник получения самых достоверных сведений об осведомителе графа Сегюра, которого он имеет в нашей Коллегии иностранных дел. Отчет об этом я дал ее императорскому величеству также в приложении к сему письму». В докладе Екатерине посол писал: «Я постарался получить эти сведения из источника, который не может возбудить ни малейшего сомнения или подозрения в его достоверности. Осмелюсь приложить к сему экстракт (выписку), полученный из Бюро фондов иностранных дел, в котором обозначено имя получателя и время вознаграждения, выданного лицу, которое в последние три года записано под именем Скрибса». К донесению была приложена расписка конфидента: «Я клятвенно удостоверяю, что эти сведения получены из Бюро фондов иностранных дел (бухгалтерия МИДа) и что я видел оригинал, на котором значатся имена». Этих данных оказалось достаточно, чтобы выявить и арестовать надворного советника Ивана Вальца, завербованного тремя годами раньше за ежегодные 3 тысячи рублей 6 .
Усиление военных действий в конце XVIII – начале ХIХ веков ставит перед разведкой новые задачи, а к ее ведению привлекаются все новые силы и средства. Это потребовало создания специального центрального органа разведки, особенно военной, который соединил бы в себе как добывающие, так и обрабатывающие функции агентурной стратегической и войсковой разведок. Решающим же толчком к организации постоянно действующего центрального органа российской военной разведки послужили кровопролитные войны, которые Россия с 1805 года вела с наполеоновской Францией.
Особенно эффективно работали российские спецслужбы в начале ХIХ века в период многочисленных войн бушевавших в Европе, к которым, так или иначе, была причастна и Россия.
Поражение русских войск в компаниях 1805 и 1806-1807 годах. закончилось заключением 25 июня 1807 года Тильзитского мира с Францией. Но подписание мирного договора, во многом ущемляющего русские интересы, вовсе не означало для России, что войны с французским императором больше не будет никогда. Это прекрасно понимал император Александр I и все русские государственные деятели. В связи с этим своевременное получение информации о политических и военных планах Наполеона приобрело первостепенное значение.
В
Жан–Батист Бернадотт–
правитель Швеции под
именем Карла XIV Юхана.
Особо ценный агент
1809 году она объявила войну Швеции, в результате которой присоединила к себе на правах автономии Финляндию. Во время подготовки кампании эффективно поработала русская разведка, которая опиралась на патриотически настроенных шведских офицеров финского происхождения – некоторые из них раскрывали перед русскими ворота осажденных крепостей. Современные финские историки убеждены, что начавшая войну Россия подняла на своем щите самосознание финской нации. Шведский король был низложен собственными офицерами, а на его место был приглашен Бернадотт, один из безродных наполеоновских маршалов. Через три года, после нападения Наполеона на Россию, тщеславный Бернадотт, мечтавший о французском троне, будучи завербованным русской разведкой, принялся снабжать царя Александра ценной информацией о французском императоре.
Во время войны 1812 года разведка сыграла далеко не последнюю роль – во многом благодаря тому, что большинство русских дворян французским языком зачастую владело лучше, чем родным. Особенным дерзновением отличался Александр Фигнер, которому удавалось добывать ценнейшие сведения, выдавая себя то за итальянского негоцианта, то за французского офицера и попадая в самые невероятные по степени риска ситуации. В двадцать четыре года он абсолютно совершенно владел: французским, немецким (с диалектами), испанским, итальянским (с диалектами) и польским языками. Помимо них знал еще несколько, но на указанных мог свободно выдавать себя за жителя не только соответствующих стран, но и отдельных их диалектных регионов. Причем при этом отлично зная географию этих регионов. В оккупационных войсках Наполеона помимо французов служили поляки, австрийцы, испанцы и итальянцы, и Фигнер выдавал себя за кого хотел, бесстрашно внедряясь в чужую среду и получая ценнейшую информацию. После вхождения французов в Москву вел разведку в городе под видом французского офицера.
Покинув Москву, командовал партизанским отрядом, успешно действуя в тылу врага, проведя большое количество диверсионно-террористических операций. За его голову французы предлагали очень крупные суммы 7 .
Большую роль в создании военной разведки в России сыграл генерал-адъютант князь П.М.Волконский, будущий начальник квартирмейстерской части Главного штаба русской армии. В 1807-1810 годах он находился в заграничной командировке, по возвращении из которой представил отчет «О внутреннем устройстве французской армии генерального штаба». Находясь под влиянием этого отчета, Барклай-де-Толли поставил перед Александром I вопрос об организации постоянного органа стратегической военной разведки.
И первым таким органом стала Экспедиция секретных дел при военном министерстве, созданная по инициативе Барклая-де-Толли в январе 1810 года. В январе 1812 года ее переименовали в Особенную канцелярию при военном министре. По его мнению, Экспедиция секретных дел должна была решать следующие задачи: ведение стратегической разведки (сбор стратегически важных секретных сведений за рубежом), оперативно-тактической разведки (сбор данных о войсках противника на границах России) и контрразведки (выявление и нейтрализация агентуры противника). Первыми руководителями военной разведки России поочередно становились три близких к военному министру человека: с 29 сентября 1810 года – флигель-адъютант полковник А.В.Воейков, с 19 марта 1812 года – полковник А.А.Закревский, с 10 января 1813 года – полковник П.А.Чуйкевич.
В том же январе 1810 года Барклай-де-Толли разговаривает с Александром I о необходимости организации стратегической военной разведки за границей и попросил разрешение направить в русские посольства специальных военных агентов, с тем чтобы собирать сведения «о числе войск, об устройстве, вооружении и духе их, о состоянии крепостей и запасов, способностях и достоинствах лучших генералов, а также о благосостоянии, характере и духе народа, о местоположении и произведениях земли, о внутренних источниках держав или средствах к продолжению войны и о разных выводах, предоставляемых к оборонительным и наступательным действиям». Эти военные агенты должны были находиться при дипломатических миссиях под видом адъютантов при послах-генералах или гражданских чиновников и служащих министерства иностранных дел 8 .
Особенная канцелярия при военном министре в 1815 года была распущена, а ее функции были переданы в первое отделение Управления генерал-квартирмейстера Главного штаба. Однако, по сути, оно являлось обрабатывающим органом военной разведки, который получал сведения в основном от министерства иностранных дел. Впрочем, руководство первого отделения делало попытки командировать за границу и своих офицеров. Так, в русское посольство в Париже направили полковника М.П.Бутурлина, в посольство в Баварии – поручика Вильбоа, нескольких офицеров под прикрытием различных дипломатических миссий отправили в Хиву и Бухару.
В 1836 году после очередной реорганизации в составе военного министерства был образован департамент генерального штаба, состоящий из трех отделений. При этом разведывательные функции возлагались на Второе (военно-ученое) отделение департамента генерального штаба. Однако это отделение по-прежнему занималось только обработкой поступающей из министерства иностранных дел информации.
Поражение России в Крымской войне заставило руководство военного министерства обратить самое пристальное внимание на разведку. И уже 10 июля 1856 году Александр II утвердил первую инструкцию о работе военных агентов. В ней указывалось, что «каждому агенту вменяется в обязанность приобретать наивозможно точные и положительные сведения о нижеследующих предметах:
1) О числе, составе, устройстве и расположении как сухопутных, так и морских сил.
2) О способах правительства к пополнению и умножению вооруженных сил своих и к снабжению войск и флота оружием и другими военными потребностями.
3) О различных передвижениях войск, как приведенных уже в исполнение, так и предполагаемых, стараясь по мере возможности проникнуть в истинную цель сих передвижений…».
Условно сотрудников военной разведки в то время можно разделить на следующие категории: генерал-квартирмейстеры и офицеры генерал-квартирмейстерской части (Генерального штаба) военного министерства, генерал-квартирмейстеры и находящиеся в их распоряжении офицеры военных округов, гласные и негласные военные агенты за рубежом, конфиденты, агенты-ходоки. К последним следует отнести офицеров Генерального штаба, отправляемых с секретной миссией за границу, и лазутчиков, засылаемых в тыл к противнику во время войны.
Однако полноценные централизованные органы военной разведки появились в России только в сентябре 1863 года, когда император Александр II в виде опыта на два года утвердил Положение и Штаты Главного управления Генерального штаба (ГУГШ). Разведывательные функции в ГУГШ были возложены на 2-е (азиатское) и 3-е (военно-ученое) отделения, которые подчинялись вице-директору по части Генерального штаба. При этом военно-ученое отделение занималось сбором военной и военно-технической информации об иностранных государствах, руководством военными агентами за границей и военно-учеными экспедициями, направляемыми для сбора сведений в приграничные районы России и прилегающих к ним стран и т.д. Что же касается азиатского отделения, то оно выполняло те же задачи, но в граничащих с Россией странах Азии.
Введенная на два года в виде эксперимента новая структура военной разведки в целом себя оправдала. Поэтому в 1865 году во время очередной реорганизации военного министерства ее сохранили. 3-е отделение переименовали в 7-е военно-ученое отделение Главного штаба, а его руководителем назначили полковника Ф.А.Фельдмана. Сохранилось и 2-е азиатское отделение, получившее название «Азиатская часть». Продолжали свою работу и зарубежные военные агенты военно-ученого отделения, более того, их число увеличилось.
Серьезным испытанием для российской военной разведки явилась русско-турецкая война 1877-1878 годов. Накануне и во время боевых действий разведка по-прежнему находилась в ведении командиров соединений и частей, начиная с командующего армией. Ее проводили специально подготовленные сотрудники. Перед самым началом русско-турецкой войны общее руководство агентурной разведки в Турции и на Балканах было возложено на полковника Генерального штаба П.Д.Паренсова, офицера «по особым поручениям», признанного специалиста разведывательного дела.
Так как основная тяжесть предстоящих боевых действий должна была лечь на сосредоточенную в Бессарабии мощную группировку российской армии под командованием великого князя Николая Николаевича, ее штаб нуждался в свежих оперативных данных о турецких войсках, расположенных на территории Болгарии и Румынии. Поэтому главнокомандующий лично поставил перед Паренсовым задачу: ехать в Бухарест и организовать сбор сведений о турках.
В середине декабря 1876 года Паренсов под именем Пауля Паульсона уезжает из Кишинева в Бухарест, где появляется как родственник российского консула барона Стюарта. В короткий срок он наладил необходимые связи, создал активную агентурную сеть и собрал вокруг себя преданных людей из числа местных жителей. Так, наблюдение за перемещениями судов по Дунаю взяли под свой контроль скопческий староста Матюшев и воевода Вельк.
Большую помощь (причем бесплатную) оказал Паренсову болгарский патриот банкир и хлеботорговец Евлогий Георгиев, который имел торговых агентов и склады во многих городах Болгарии, интересовавших русское командование, что давало Паренсову возможность пользоваться готовой и достаточно надежной агентурой. Благодаря Евлогию он приобрел ценного помощника Григория Начовича. Образованный человек, владевший французским, немецким, румынским языками и прилично понимающий русский, он имел большие связи по обе стороны Дуная, был необычайно изобретателен в способах добывания информации. Начович помогал русской разведке как истинный патриот своего отечества – за все время работы он ни разу не принял от русского командования денежного вознаграждения.
В течение всей зимы 1876-1877 года резидентура полковника Паренсова доставляла исчерпывающие сведения о количестве турецких войск, их передвижениях в придунайской Болгарии, кораблях и минных заграждениях на Дунае, состоянии укреплений, продовольственных запасах. Так, например, русское командование заблаговременно было извещено о прибытии подкрепления из Египета.
С началом боевых действий потребовались новые точные оперативные сведения о неприятеле. Поэтому Паренсов и его ближайшие помощники, в частности полковник Н.Д.Артамонов, стали активно использовать агентов-ходоков. Одним из них стал Константин Николаевич Фаврикодоров, грек по происхождению, который не был новичком в военном деле.
Итоги работы Паренсова, Артамонова, Фаврикодорова и многих других офицеров русской разведки в годы русско-турецкой войны 1877-1878 годах в целом отражены в оценке, данной в 1880 году управляющим Военно-ученым комитетом, будущим начальником Главного штаба генерал-адъютантом Н.Обручевым: «Никогда данные о турецкой армии не были столь тщательно и подробно разработаны, как перед минувшею войною: до местонахождения каждого батальона, каждого эскадрона, каждой батареи . ».
Однако, несмотря на столь хвалебное утверждение Обручева, русско-турецкая война вскрыла и ряд недостатков в российской военной разведке, что послужило причиной очередной реорганизации ее центрального аппарата. В декабре 1879 года утверждается новый штат канцелярии Военно-ученого комитета в составе управляющего делами, пяти старших и девяти младших делопроизводителей с четким разграничением функций каждого из них. Штаты Азиатского делопроизводства в 1886 году увеличили с двух до пяти человек. А в середине 1890-х годов оно состояло уже из трех делопроизводств. Первые два отвечали за работу азиатских военных округов, а третье занималось непосредственно разведкой за рубежом. Всего же к концу XIX века Россия располагала военными агентами в 18 мировых столицах, а также морскими агентами в десяти странах.
Наступил ХХ век, почти сразу ввергнув Россию в позор русско-японской войны, к которой она оказалась совершенно не готовой.
В начале ХХ века Россия не имела специального органа борьбы со шпионажем. Контрразведывательные функции выполняли военное и морское министерства, Департамент полиции (ДП) и Отдельный корпус жандармов (ОКЖ) МВД, подразделения МИДа и Отдельный корпус пограничной стражи 9 .
Целенаправленная активность разведывательных структур иностранных государств в начале прошлого века против России потребовала принятия срочных мер по защите секретов, в первую очередь военных. На повестку дня встал вопрос о создании специальной службы контрразведки 10 .
Военная контрразведка, как особый институт обеспечения безопасности, по утверждениям историков спецслужб, родилась в России 21 января 1903 года, когда император Николай II на докладной записке подготовленной канцелярией Военно-Учетного комитета Главного штаба и подписанной Военным министром генерал-адъютантом Алексеем Куропаткиным росчерком пера начертал резолюцию «Согласен». В докладной записке генерала Куропаткина указывалось, что «…стратегические планы на первый период кампании приобретают действительное значение лишь в том случае, если они остаются тайной для предполагаемого противника; поэтому делом первостепенной важности является охранение этой тайны и обнаружение преступной деятельности лиц, выдающих ее иностранным правительствам.
М
Военный министр А.Н. Курпаткин
ежду тем, судя по бывшим примерам обнаружений государственных преступлений военного характера до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечением счастливых обстоятельств, в виду чего является возможность предполагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытыми и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны».
М
Докладная записка с резолюцией Николая II о необходимости создания военной контрразведки
при Главном штабе русской армии
ожно конечно не согласиться с Куропаткиным в отдельных заключениях, что раскрытие шпионажа «являлось делом чистой случайности…или стечением счастливых обстоятельств», но то, что межведомственная разобщенность, нехватка денежных средств и квалифицированных кадров, отсутствие единого координирующего центра отрицательно сказывались на обеспечении внешней безопасности империи — в этом он был прав и сумел убедить царя.
Таким образом 2 февраля (по новому стилю) с благословения Царя-батюшки Николая II, появилась российская военная контрразведывательная служба.
Никола II
енерал Куропаткин определил задачу нового органа, предложенного им называться «Разведочным отделением Главного штаба»: она должна заключаться в «установлении негласного надзора за путями тайной военной разведки, имеющими исходной точкой иностранных военных агентов и конечными пунктами лиц, состоящих на государственной службе внутри страны». «Разведочное отделение» фактически начало действовать с июня 1903 года, и к концу года состояло из 13 штатных чинов и 9 нештатных сотрудников. Значительная часть личного состава «разведочного отделения» ранее или служили в департаменте полиции и корпусе жандармов или были как-то связаны с этими учреждениями. Наличие жандармов в первом контрразведывательном органе России можно объяснить тем, что военное министерство не располагало специалистами, знакомыми с тайным розыском, без которого контрразведка просто не мыслима. Первым начальником «разведочного отделения» был назначен ротмистр Лавров Владимир Николаевич, занимавший до этого должность начальника охранного отделения в городе Тифлисе.
Несмотря на свою малочисленность «разведочному отделению» уже 22 декабря 1903 года через агентуру стало известно о подготовке к отъезду всей японской миссии из Петербурга, что свидетельствовало о планах возможного нападения Японии на Россию, о чем было сообщено царю. Однако этой информации не придали должного значения и, как следствие этого, начало войны на Дальнем Востоке было «неожиданным» и «внезапным», что в точности повторилось и в последующем 1941 году перед нападением Германии, о чем тоже заранее сообщала разведка. В начале января 1904 года был разоблачен штаб-офицер для особых поручений при главном интенданте ротмистр Ивков, шпионивший в пользу Японии.
Сложный период для российских спецслужб наступил во время русско-японской войны. Работавшие во время военных действий в Манчжурии русские разведчики, отмечали исключительную сложность добывания оперативной информации. Японские захватчики установили массовый террор на оккупированной территории. Наказание лазутчиков было устрашающим после пыток их на глазах населения живыми закапывали в землю. Однако и в этих трудных условиях русским разведчикам удавалось организовать разведку и диверсии в тылу японцев. Например, в историю разведки прочно вошло имя ротмистра В.Шварца, разведчика-диверсанта, использовавшего в японском тылу боевые отряды из китайских хунхузов (бандитов) для нанесения ущерба противнику 11 .
Накануне Первой мировой войны наша разведка имела большие заделы в военных и промышленных сферах Европы- как в Австро-Венгрии, так и в Германии. А начальник Генерального штаба австрийской армии (чех по матери) полковник Рейдль преданно служил России.
Первая мировая война поставила перед отечественными секретными службами новые масштабные задачи. В условиях затяжного вооруженного конфликта многократно возросло значение тайного противоборства. Война требовала новых подходов в системе организации, нестандартных форм и методов работы спецслужб и, прежде всего объединения в борьбе с врагом усилий розыскных органов МВД и военной контрразведки. Однако допущенное запаздывание в переводе последних на «военные рельсы», общее игнорирование командованием русской армии в первой фазе войны проблем безопасности войск и тыла наглядно показало, что высший генералитет своевременно не сумел освоить новую для себя сферу деятельности.
Наглядно это проявилось уже в первые месяцы войны во время приграничных сражений в Польше и Восточной Пруссии, когда командование русских армий не учло опасности перехвата и расшифровки своих штабных радиограмм станциями германской радиотелеграфной разведки. В итоге – тяжелые и невосполнимые потери на полях сражений. Ярким примером беспечности может служить и тот факт, что в самой Ставке Верховного командования вплоть до конца 1915 года не было соответствующего контрразведывательного подразделения.
Война высветила многие, ранее не столь очевидные дефекты в системе организации контршпионажа, в том числе проблемы подготовки и комплектования органов военной контрразведки, недостаточную квалификацию их руководящих кадров. Подавляющее большинство штабных генералов, призванных давать «руководящие указания» начальникам контрразведывательных отделений, были загружены своей непосредственной работой, и не могли уделять должного внимания данной, как им казалось, «второстепенной» областью деятельности. К тому же для компетентного руководства контрразведкой необходимы были и соответствующие практические знания и глубокое понимание проблем розыска. Имелась также явная несогласованность действий начальников разведывательного и контрразведывательного отделений военных штабов, отсутствовал общий координирующий центр спецслужб 12 .
Р
Н.С. Батшин
азмышляя о причины неудач русского оружия в первой мировой войне, уже находясь в эмиграции, полковник генштаба Н.С.Батюшин, курировавший деятельность разведки и контрразведки штаба Северного фронта, писал: «Если нашу тайную разведку мирного времени на основании утверждений наших противников, можно считать хорошо поставленной, то далеко того нельзя сказать про тайную разведку военного времени. Главное тому объяснение – недооценка на верхах этого могучего средства в руках командования».
В годы войны, пишет Батюшин, контрразведка также была брошена ГУГШ на произвол судьбы. Ставка Верховного главнокомандующего не интересовалась работой контрразведывательных отделений нижестоящих штабов, а главное – не было создано центрального органа управления контрразведкой.
Полное игнорирование военным руководством опытных специалистов разведки и контрразведки, которые рассматривались, как рядовые офицеры генерального штаба, не использование их специальных знаний и опыта привело к тому, пишет Батюшин, что «мы заплатили сотнями тысяч жизней, миллионами денег и даже существованием самого государства».
Несмотря на имеющиеся трудности организационного плана, русские военные контрразведчики героически выполняли свои задачи. Только на Юго-Западном фронте до марта 1916 года было разоблачено 87 австрийских и немецких шпионов, а заграничной агентуре КРО штаба VII армии удалось выявить 37 агентов немецкой шпионской организации, руководимой неким Вернером.
Среди успешных дел периода первой мировой войны можно назвать операцию отечественной контрразведки по пресечению деятельности германского разведывательно-диверсионного центра в Китае. Осенью 1915 года в Главное Управление Генштаба поступили агентурные сведения о существовании в Шанхае сильной организации немецкой разведки. С целью вскрытия его деятельности по указанию руководства ГУГШ в Харбине была организована резидентура внешней контрразведки, которая сумела внедрить в агентурный аппарат немцев талантливого секретного сотрудника русской контрразведки бывшего русского офицера-артиллериста сорокапятилетнего Петра Кавтарадзе. Разжалованный и судимый до войны за растрату казенных денег, он оказался в Китае, и как «обиженный царским режимом» попал в поле зрения немецкой разведки, посчитавшей его способным к выполнению специальных задач. Но, несмотря на свои злоключения на родине, Кавтарадзе не стал предателем. Искусно разыграв перед немцами готовность к тайному сотрудничеству и страстное желание «отомстить за допущенную в отношении него несправедливость» он был включен в шпионско-диверсионную сеть. Германские разведчики, поверив Кавтарадзе, поручили ему организовать диверсии на Восточно-Китайской железной дороге. Завязалась многомесячная оперативная игра, изобилующая острыми моментами.
При этом был подтвержден тот факт, что германская разведка наряду с чисто разведывательными задачами активно занималась организацией диверсий на транспортных судах перевозящих русские войска, планированием крушений железнодорожных составов по линии от Владивостока в глубь России, подрывом мостов и туннелей. По итогам операции Кавтарадзе, проявивший в ходе нее «глубокую преданность родине и самоотверженную бескорыстную работу, настойчивость, энергию и самостоятельность» по представлению штаба Иркутского военного округа и ГУГШ, был помилован царем и возвращен в ряды армии. В дальнейшем он стал кадровым сотрудником контрразведки и внес значительный вклад в становление советской секретной службы.
Последовавший после февраля 1917 полный развал агентурного аппарата тайной полиции, работавшего и по линии контршпионажа, принятие Временным Правительством на волне революционной эйфории рокового для себя решения о проведении своеобразной «люстрации» — запрете на службу по специальности в органах контрразведки в постфевральской России жандармских офицеров-розыскников, а также чиновников, выходцев из охранных отделений Департамента полиции (составлявших наиболее подготовленный и профессиональный контингент армейской контрразведки) непоправимо подорвало «специальный ресурс» нового Правительства.
Это с очевидностью проявилось летом семнадцатого при бесплодных «метаниях» в поисках ушедших в подполье большевистских вождей молоденьких юнкеров, недоучившихся студентов и их руководителей офицеров-фронтовиков, сменивших окопы на специфический труд «охотников за шпионами» 13 . Мобилизованные по призыву Временного правительства на место разогнанных революционерами контрразведчиков царского времени, даже при содействии спецслужб Антанты они не смогли справиться с этой задачей. Поэтому и с этой точки зрения, режим Керенского, лишенный как специального так и военно-силового потенциала (после провала выступления Лавра Корнилова) в октябре семнадцатого был фактически обречен.
После революции исчезли и разведывательные и контрразведывательные службы Российской империи.
Однако ни одно государство не может существовать без специальных служб. Функции защиты революции и нового государства взяла на себя организованная 20 декабря 1917 году Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК), под руководством Ф.Э.Дзержинского. А 19 декабря 1918 года были созданы Особые отделы ВЧК для противостояния спецслужбам интервентов и белогвардейцев.
С началом боевых действий потребовались новые точные оперативные сведения о неприятеле. Поэтому Паренсов и его ближайшие помощники, в частности полковник Н.Д.Артамонов, стали активно использовать агентов-ходоков. Одним из них стал Константин Николаевич Фаврикодоров, грек по происхождению, который не был новичком в военном деле.