Собака Лабрадорхарактеруходболезни
Группа:
Сообщений: 0
Регистрация: —
Пользователь №:
Группа:
Сообщений: 0
Регистрация: —
Пользователь №:
Дрессировка и натаска охотничьих собак
( поле, лес, водоем ).
Натаска собаки во втором поле.
Г. Оберлендер.
На языке охотника понятие — » собака вступает во второе поле» не что иное, как повторение пройденных уроков, необходимая репетиция натаски. Так как собак большей части натаскивают весной, то и вступление их во второе поле считают началом следующей новой весны.
Само собой понятно, что и со второго поля собаку нужно натаскивать на дичь возможно тщательнее, ибо собака в продолжение нескольких месяцев не делала стойки в поле, и, наконец, дальнейшее натаскивание дает возможность еще больше развиться способностям собаки, сглаживает все шероховатости дрессировки, а равно и недостатки, которые замечались во время зимней охоты.
В особенности необходимо заставлять собаку садиться при холостых выстрелах по куропаткам. Во втором поле не следует обращать большого внимания на то, чтобы собака ложилась, исключая лишь те случаи, когда собака сильно горячится. Конечно, подобную горячность следует охлаждать. Раз этот весьма существенный недостаток удается устранить, нужно приохотить собаку садиться. Тогда подружейная собака должна обнаруживать все свои способности, а не одно лишь чутье: так она должна следить за направлением, по которому падает застреленная птица, и загнать в то место, где она скрылась.
Опытный охотник заставит работать собаку по кровавому следу при первом возможном случае и отыскивать разных хищников при самых неблагоприятных условиях, например, в середине лета на выжженной почве. Собаку следует приучать к разного рода охотам, хотя бы она и предназначалась специально лишь к одной какой-либо категории охоты; такая подружейная собака будет всегда и везде полезна на любой охоте. Разносторонняя, если так можно выразиться, многообъемлющая деятельность собаки явится для охотника предметом и его удовольствия и вполне понятной гордости. Присутствие такой собаки сделается насущной необходимостью, своего рода правилом, и охотник, который не может похвастаться » энциклопедичностью » собаки, узко специализированной, лишь » стрелок » — не больше. В этом выражении не столько иронии, сколько меткой и правдивой характеристики.
Натаска во время весенней охоты.
Когда лес вполне оденется свежей листвой и зелень сделает его темнее и сочнее, тогда охотник должен переменить дробовое ружье на винтовку. К этому времени и олень, сбросив уже обветшавшую зимнюю шубу, облечется в красивую летнюю одежду. С большим наслаждением настоящий охотник предпочтет винтовку дробовому ружью.
Всякая дичь заслуживает пули — это основное положение, которого должен придерживаться каждый начинающих охотник. Натаскивать собаку на весенней охоте в особенности важно, так как здесь собака имеет дело с настоящей работой по кровавому следу. Животное, раненое пулей, даст действительно настоящий кровавый след, в противоположность ране дробью; по этому настоящему кровавому следу нужно натаскивать собаку и притом здесь можно установить известные правила, выработать систематические упражнения. Огромное значение для благоприятных поисков — это установить признаки, по которым охотник может определить, ранено животное или нет.
Начинающий охотник должен руководствоваться следующим правилом: заметить в прямом направлении от себя какой-либо предмет ( шагах в 120-140 ), например, дерево, камень и т. п., словом, чтобы сразу найти то место, где находилась собака после выстрела. Если собака вслед за выстрелом остается на месте хотя одну секунду, то можно сказать, что, вероятно, это промах, и не искать. Если же дичь ранена, то это можно узнать по странному движению собаки в момент выстрела; охотники говорят: » дичь рисует » или » дает знак «. Редко подстреленное животное падает на месте в момент выстрела; обыкновенно оно бросается прочь, особенно при удачном выстреле ( в лопатку ) и падает в некотором расстоянии. После выстрела тотчас же нужно осмотреть то место, где стояло животное ( обращать внимание на следы ). Настоящие следы представляются в таком виде:
1) Упавшие от выстрела клочья шерсти нужно осмотреть по цвету и по длине. Если найдено много шерсти и она лежит кусками обыкновенной длины и притом с корнями, то это — дурная примета, указывающая, что выстрел » смазан «; исключение представляет олень, у которого нельзя найти подобных волос даже и при » смазанном » выстреле.
2) Куски кости, их форма, цвет и свойства, указывают ясно, к какой части скелета они принадлежат; такие кости можно найти на противоположной стороне выстрела, недалеко от следа.
3) Кровь на следу или рядом — самая верная примета; по цвету можно узнать о раненом месте. Светло-красная кровь указывает на поранение артерии — знак хороший.
Если цвет крови темный — и она ляжет большими каплями в некотором расстоянии друг от друга, то, значит, ранена вена.
Когда же кровь светло-красная, очень жидкая по консистенции и видна на коротком пространстве, то, следовательно, легко поранены мышцы.
Светло-красный пенистый цвет указывает, что выстрел попал в легкое.
В данном случае животное теряет много крови и его находят упавшим шагах в 50-200 от места выстрела. При ране в лопатку животное дает знак движением вперед, как будто оно хотело упасть вперед, потом вновь выпрямляется и, опустив голову вниз, с невероятной быстротой мчится на кусты и деревья, чтобы упасть в первом неровном месте.
В этом случае животное падает под огнем выстрела, так как такая пуля разрывает важные кровеносные сосуды, производит сильное потрясение спинного мозга, убивает животное наповал.
Стрелять в шею особенно рекомендуется не только вследствие абсолютной смертельности, но равно и потому, что это не портит дичь.
Более нежная дичь обыкновенно через час настолько ослабевает от раны, что собака может ее после непродолжительной травли свалить на землю.
При таком выстреле животное делает движение задними ногами, как бы желая ими брыкнуть; потом подстреленное животное довольно медленно убегает, забивается в чащу, где вскоре и падает.
Быстрое и решительное преследование такого животного неприменимо, потому что его можно иннервировать или затравить и оно, собрав последние силы и энергию, уходит далеко. Кровавый след при этом слишком незначителен, животное может совершенно скрыться из виду. Вот почему охотясь и на оленя, следует переждать часок, чем преждевременно пустить собаку на слабый след.
При выстреле в бедро животное садится, снова встает и уходит медленно на небольшое расстояние. Козу собака обыкновенно кладет на месте.
Очень действительным бывает выстрел в переднюю ногу. Если такая пуля сидит слишком низко, то она обыкновенно захватывает лодыжку.
Поэтому рекомендуется направить прицел сзади передних ног, не обращая внимания на то, что пуля, засевшая в лопатку, действительнее.
Если стреляют в передние ноги, то моментально освобождают собаку и предоставляют ей покончить дело с раненым животным, так как последнее в противном случае обратится в бегство и преследовать его чрезвычайно трудно.
Преследование животного, подстреленного рано утром и обратившегося в бегство, нужно начать до наступления жары, которая затрудняет собаке поиск по кровавому следу; в особенности необходимо придерживаться этого правила, если охотятся в еловом лесу с песчаной, бедно покрытой растительностью землей; когда же охота началась с вечера, то преследовать раненое животное нужно всегда начинать на следующий день до восхода солнца на утренней заре.
Те наставления которые даны выше, относительно работы по настоящему кровавому следу, вполне применимы и здесь.
В данном случае животное теряет много крови и его находят упавшим шагах в 50-200 от места выстрела. При ране в лопатку животное дает знак движением вперед, как будто оно хотело упасть вперед, потом вновь выпрямляется и, опустив голову вниз, с невероятной быстротой мчится на кусты и деревья, чтобы упасть в первом неровном месте.
О телеканале. Отзывы
Добавлять отзывы могут авторизованные пользователи
Добрый день уважаемые сотрудники телеканала. Мне хотелось бы поблагодарить ваш прекрасный и добрый телеканал за программу о собаках. Я получил огромное удовольствие и благодаря такому рассказу о собаках, породах, и о том, что нужно, чтобы занять первое место. Так вот, благодаря вашей программе, я тоже хочу купить в семью белую овчарку. Спасибо тем, кто снял эту программу. И по возможности вы можете ее повторить. Уж очень эта программа смешная получилась. И у меня есть просьба. Вы можете включить телеканал «Радость моя» в цифровое телевидение ОНЛАЙМ onlime. Лично я обращался в данную компанию с просьбой включить ваш телеканал. А мне заявили, что именно ваш телеканал должен обращаться с данной просьбой. Вот я и прошу, обратитесь, пожалуйста, в данную компанию, чтобы ваш телеканал включили в один из пакетов ОНЛАЙМ. Спасибо, спасибо, спасибо.
Здравствуйте, Oscar! Спасибо Вам за тёплые слова в адрес телеканала! Вашу просьбу о сотрудничестве с ОНЛАЙМ мы обязательно рассмотрим в самое ближайшее время.
Добрый день уважаемые сотрудники телеканала. Мне хотелось бы поблагодарить ваш прекрасный и добрый телеканал за программу о собаках. Я получил огромное удовольствие и благодаря такому рассказу о собаках, породах, и о том, что нужно, чтобы занять первое место. Так вот, благодаря вашей программе, я тоже хочу купить в семью белую овчарку. Спасибо тем, кто снял эту программу. И по возможности вы можете ее повторить. Уж очень эта программа смешная получилась. И у меня есть просьба. Вы можете включить телеканал «Радость моя» в цифровое телевидение ОНЛАЙМ onlime. Лично я обращался в данную компанию с просьбой включить ваш телеканал. А мне заявили, что именно ваш телеканал должен обращаться с данной просьбой. Вот я и прошу, обратитесь, пожалуйста, в данную компанию, чтобы ваш телеканал включили в один из пакетов ОНЛАЙМ. Спасибо, спасибо, спасибо.
Кошки — самое удивительное животное!
Самый ласковый и нежный зверь 🙂
СОЛОМОН ВЕЛИКИЙ
Когда несколько дней спустя Смиты пришли к чаю с Джеймсом впервые после рождения котят, Соломон набросился на него. Нам бы следовало предвидеть что-нибудь в этом роде. С момента потери усов, которую он явно счел знаком посвящения в рыцари, Соломон сделался невыносимым. Он заявил, что он – Глава Семьи, и нередко приходилось наблюдать, как глава семьи бесславно утаскивается на спине за угол для промывания ушей. Допустить в дом чужого кота значило нарваться на неприятности.
Беда была в том, что пригласить Смитов без Джеймса мы не могли. Они брали его с собой повсюду – и на почту, и на званый чай к священнику. А не то, объясняли они (и мы, сами владельцы сиамского семейства, прекрасно их понимали), а не то он устраивал Содом и Гоморру, а соседи предъявляли претензии.
Держу пари, он предпочел бы тихонечко посидеть дома, знай, что ему угрожает. Прямо-таки опять вижу, как он изящно ступает по дорожке в своей алой шлейке и иногда останавливается понюхать цветок. Саджи поздоровалась с ним у двери. Пожалуй, чуть подозрительно, но Саджи всегда встречала гостей подозрительно, что придавало их визитам куда больше пикантного интереса. Они бок о бок пошли в гостиную, где, сообщила Саджи, ее семейство ну просто горит желанием познакомиться с ним. И я вновь переживаю жуткий момент, когда Соломон, ощетинив свои односторонние усы от ненависти, вылетел из-под стола, выпрямился на все свои шесть дюймов и зашипел на него.
Не успев начаться, наше церемонное деревенское чаепитие превратилось в бедлам. Саджи, вопя, что он Напал на ее Сына, накинулась на Джеймса. Джеймс, который и лапой не пошевельнул, в спор вступать не стал и поспешно ретировался через блюдо с огуречными сандвичами. А Соломон, вне себя от возбуждения, укусил миссис Смит за ногу. Еще долго после того, как Джеймса, дрожащего точно осиновый лист, увезли домой, а мы подмели осколки вазы, прежде стоявшей на окне, Соломон продолжал рассказывать нам про ногу миссис Смит.
– А потом я укусил Джеймса, – распевал он, сидя на кухонном столе, где мы устало резали для них кроличье мясо. – А потом я загнал его на самый верх занавески. А потом я снова его укусил…
Но он выдавал желаемое за действительное. На самом деле Джеймса укусила Саджи. Едва миссис Смит вскрикнула, как Соломон ракетой метнулся под бюро, остальные котята за ним, и следующие двадцать минут мы его не видели, если не считать двух круглых, как шарики, глаз, которые ошарашенно взирали на кавардак и опустошения. Но в этом был весь Соломон. Вдобавок ко всему из него вырос кошачий барон Мюнхгаузен.
Обычно, готовя еду для котят, мы запирали их в прихожей. Как сказал Чарльз в тот день, когда ударил себя ножом по пальцу, чего можно требовать от человека, если четверка пиявками повисает у него на ногах, а Саджи испускает голодный вой у него над ухом? Когда миски ставились на пол и дверь в прихожую открывалась, в нее входили не просто котята, а врывался конный отряд помощников шерифа с Соломоном во главе. Прижав уши, задрав хвосты, они тесной кучей проносились по гостиной, по коридору и в кухню, а по пятам за ними устремлялась в атаку Саджи с таким же энтузиазмом (хотя и чуточку смущенно), как любой из них.
Однажды дверь в сад оказалась открытой, и Соломон, у которого в жизни были лишь две цели – Есть и выбираться Наружу, рассеянно увлек свой отряд во двор и лишь потом спохватился. Проходивший мимо старик Адамс громко восхищался тем, как лихо Соломон затормозил в облаке пыли, повернулся и с громовым ревом повел остальных в атаку на миски. «Этот махонький черныш, – сказал он, – родись он лошадью, вырос бы в отличного гунтера».
Соломон это запомнил. Со временем он таки вообразил себя конем и устроил нам веселую жизнь. А пока он сосредоточивался на том, чтобы быть главой семьи, в чем тоже весьма отличался.
По утрам, когда отряд вырывался из парадной двери и взлетал на сливовое дерево с такой скоростью, что глазам было больно смотреть (половину своего времени они проводили на сливовом дереве, следя сквозь листву за ни о чем не подозревающими прохожими, а вторую – сидели на подоконнике в прихожей, прижав носы к стеклу, горько жалуясь, что Вот Сейчас мимо проходит кто-то интересный, а они его Не Увидели!), именно Соломон всегда мчался впереди, вопя, что Сегодня Утром он первый залезет на Самую Макушку. И всегда именно Соломон после первого прыжка, достаточного, чтобы перемахнуть через крышу, повисал на стволе футах в двух над землей и отчаянно требовал, чтобы мы Побыстрее Его Сняли, у него Голова Кружится.
Единственный раз, когда он все-таки оказался на макушке (мы решили, что его вознесли туда остальные карабкавшиеся следом котята), он пришел в такое неистовое волнение, что, увидев приближающегося священника, свалился ему на голову. Ни он, ни священник не пострадали, хотя последний побагровел и – впервые за наше знакомство – чуть было не помянул черта, ограничившись, правда, замечанием, что если уж нам понадобилось дать ему библейское имя, так почему мы не назвали его Вельзевулом? И с тех пор он, когда шел навестить нас, всегда останавливался на почтительном расстоянии и оглядывал сливу, прежде чем открыть калитку. Но он мог бы не тревожиться. Соломон не повторил своего подвига. Наш маленький мечтатель с коричневой мордочкой, хотя и будил весь дом в пять утра, требуя, чтобы его поскорее выпустили – он чувствует, что на Этот Раз у него получится, – не способен был залезть туда даже за самой соблазнительной приманкой.
Мы непрерывно спасали его откуда-то или от чего-то. Если не со сливы, так с четвертой перекладины ворот из пяти перекладин, выходивших на дорогу. Саджи, обожавшая покрасоваться, постоянно подстрекала свое потомство забираться на самый верх с явной целью предложить людям, идущим через лес, умилительную картину Мать с Котятами На Верху Калитки.
Картина и впрямь была бы эффектной, если бы Соломон мог забраться туда. Однако, когда появлялись люди, Соломон, оскорбленно стеная, находился на предпоследней перекладине, безнадежно там застряв, а Саджи, вместо того чтобы, как планировалось, ухмыльнуться им, скромно сощурив глаза, в окружении симпатичных котят, лежала, растянувшись, на животе и отчаянно пыталась подцепить его лапой.
Соломон никогда не терзался из-за того, что ему не удавалось забраться на сливу, но по какой-то непонятной психологической причине фиаско с воротами больно ранило его самолюбие. В конце концов он стал их чураться. Когда остальные котята с воплями восторга взбирались по столбу и начинали, точно канатоходцы, прогуливаться по верхней перекладине, держа свои нелепые хвостишки вертикально, как миниатюрные флагштоки, и возбужденно повизгивая, чуть кто-то соскальзывал и опасно повисал на одной лапе, Соломон удалялся в гордом одиночестве и садился на кизильник.
Это был стелющийся кизильник – он рос у стенки угольного сарая, достигая в высоту аж трех футов, и просто сердце надрывалось при виде Соломона, который восседал на нем, пытаясь придать себе вид покорителя Эвереста. Даже остальные котята его жалели. Однажды, когда Саджи испустила свой трубный клич, призывая их живописно расположиться на воротах, они дружно направились к кизильнику, где уже пребывал Соломон. К несчастью, Соломон их не ожидал, свалился и растянул сухожилие на лапе. Чтобы ни случилось, он всегда оказывался в проигрыше.
Единственно, чем он безусловно превосходил их (не считая самых больших лап и самого большого аппетита), так это голосом. Конечно, и у них, как у всех сиамских кошек, голоса были ничего себе. Даже кошечка, куда более тихая, чем ее братцы, и склонная предаваться безмолвным медитациям на занавесочном карнизе, иногда пугала наших гостей, испустив надтреснутым сопрано протяжное «Уооооо», если ее осеняла особенно глубокая мысль.
Но Соломон еще котенком мог бы по силе голоса потягаться с лягушкой-быком. И говорил он без умолку. Иногда мы слышали, как он болтает в самые глухие часы ночи. Когда мы отправлялись посмотреть, не случилось ли чего (мы никогда не оставляли без внимания ночные звуки с тех пор, как обнаружили Блондена за дверью, вознамерившегося удушиться под подкладкой рукава пиджака), и всякий раз трое других котят мирно похрапывали, точно беленькие ангелочки, Саджи лежала на боку, приоткрыв один глаз, и, видимо, от души желала ему провалиться в тартарары, а Соломон, сидя в корзинке, беседовал с пауком.
Соломон любил пауков. Если ему попадался слишком старый или немощный, неспособный убежать, он съедал его шумно, с открытым ртом (привычку эту он унаследовал от Саджи), одновременно беседуя и одобрительно чавкая. Потребовалось некоторое время, чтобы установить, кто из котят, поглощая кроличье мясо, время от времени издает экстазное «Вухухууу!» точно маленький товарный поезд в Скалистых горах, но в конце концов им оказался опять-таки Соломон.
Он обладал своим особым словарем, который ради собственного блага мы быстро научились понимать. Когда в дверь гостиной просовывалась темная голова и испускала негромкое, но настойчивое «вуууу», этим мы и наши гости оповещались, что земля в ящике грязная и, хотя он просит извинение за свое вторжение, ее надо немедленно сменить. Соломон не любил грязной земли в ящике. Хриплое «уааооо», сопровождаемое стуком, доносившимся из кухни, где он мужественно пытался открыть дверь кладовки, означало, что ему хочется есть. Громкие протяжные стенания откуда-то с холма за коттеджем указывали, что Соломон, с шумом и помпой отправившись с остальными как Глава Семьи, опять отстал и хочет, чтобы его спасли. Не разговаривал он, только когда сосал Саджи, – стоило ему открыть рот, и он лишался своего места. А потому в такие моменты он взамен крутил своими огромными ушами, словно собираясь взлететь.
Разумеется, Соломон не был единственным котенком с характером среди детей Саджи. Но он был единственным силпойнтом, мы собирались оставить его себе, а потому, естественно, обращали на него больше внимания. Его два голубых братца уже выбрали себе карьеру: они нацеливались стать специалистами по вольной борьбе. Эти двое были настолько похожи, что даже мы не умели их различать, пока в один прекрасный день Соломон не укусил Саджи за хвост, а тогда она с досады решила, что он больше не ее любимый котенок, и отгрызла усы у одного из них. И они были неразлучны, хотя их взаимная привязанность отличалась своеобразием, чего, впрочем, и следовало ожидать от детей такой матери, как Саджи. Они никогда не сидели, уютно прижавшись друг к другу наподобие котят, украшающих рождественские открытки. Нет, они вечно сплетались в тесных объятиях, стараясь вышибить дух друг из друга.
Их сестричка тоже выбрала себе карьеру. Она собиралась стать сиамкой-вамп и уже сейчас старательно обольщала для практики Чарльза и Сидни – парня, помогавшего в саду. По вечерам она надолго устраивалась на коленях Чарльза, смотрела на его лицо полузакрытыми глазами и трепетала от страсти, когда он поглядывал на нее.
По субботам и воскресеньям, когда Сидни косил траву или окучивал картошку, она с неумолимой решимостью томно повисала у него на шее, вдвое снижая производительность его труда, за который он получал в час три шиллинга шесть пенсов. Она вела с ними обоими долгие интимные разговоры, которые сразу обрывались, стоило появиться мне, а когда я упоминала в той или иной связи о грядущей продаже котят, Чарли и Сидни смотрели на меня как на Горгону, пока их подружка прихорашивалась на заднем плане. Впрочем, оставалось еще несколько недель до того, как вопрос о их продаже всерьез встал бы на повестку дня. А тем временем с облегчением, к которому с моей стороны примешивалось немало дурных предчувствий, мы готовились на Троицу уехать из дома. Предчувствия объяснялись тем, что после рокового чаепития просить Смитов приютить их нам не хотелось и мы зарезервировали Саджи и котятам место в приемнике, где она спаривалась. Он специализировался исключительно на сиамских кошках: там они получат собственный домик и обширную личную территорию для прогулок. Несомненно, им там будет хорошо. Единственное «но» заключалось в том, что до приемника от нас сорок миль.
Это меня тревожило. Настолько тревожило, что всю предыдущую неделю я просыпалась на заре в холодном поту от одной только мысли о предстоящей поездке. Чарльз, разумеется, сохранял обычный оптимизм. Кто-то рассказал ему, что для кошек существуют транквилизаторы, и он обещал взять что-нибудь подходящее у ветеринара. Саджи он даст его сам. Котята поедут в корзинке, а Саджи всю дорогу до Холстока мирно продремлет у меня на коленях. Проще простого.
Наверное, так оно и было бы, запасись он транквилизатором для слона. Бесспорно, первые двадцать минут мы ехали в блаженном покое: Саджи сонно поглядывала через мое плечо на проносящиеся мимо деревья, а сзади доносилась лишь легкая возня. Затем действие транквилизатора кончилось, и все вернулось на круги своя. Сумасшедший дом. И с лихвой. Саджи носилась по машине как борзая, вопия, что не только ее Похитили, но еще и Одурманили, и где, где ее обожаемые детки? Чарльз кричал: Да хватай же ее во имя всего святого, не то мы разобьемся!» Котятки упоенно присоединились к общему веселью, прижали мордочки к отверстиям и орали, что они здесь, здесь, мамочка! А я тихонько подвывала.
Как мы доехали, понятия не имею. Попробовали сбросить скорость – никакого толку, только у прохожих появилось больше времени таращить глаза. Попробовали прибавить скорости – и Саджи истерически метнулась под педаль сцепления, чуть не отправив нас всех на тот свет. Мы посадили ее в корзину к котятам, надеясь, что они приведут ее в себя, – и через пятьдесят ярдов должны были снова остановиться и вытащить ее из корзины, пока она их не передавила. Затем, едва мы завершили эту операцию и привязали корзину на место, как раздался оглушительный вопль —Соломон просунул свою большую глупую башку в отверстие и повис, задыхаясь и визжа от ужаса, а его голова торчала наружу точно охотничий трофей на стене.
Это была одна из самых страшных минут в моей жизни. Даже Чарльз словно обезумел. Выпрыгнул из машины, захлопнув дверцу, чтобы Саджи не выскочила следом за ним, и начал торопливо выворачивать на траву содержимое своих карманов. В ответ на мой вопрос, что с ним, он крикнул, что ищет перочинный ножик.
– Есть только один способ спасти Соломона – расширить отверстие!
– И убить его, – крикнула я. – Между шеей Соломона и краем отверстия и пчелиного жала не просунуть, не то что лезвие ножика! Вот посмотри.
Я протянула руку, чтобы продемонстрировать, как крепко Соломон застрял, – и Соломон тотчас прокусил мне палец до кости. «Ну, – подумала я, – если у него хватает сил на это, так он выдержит и то, что я сейчас сделаю!» Я прижала ладонь к его мордочке, зажмурилась и надавила. Раздался звук, словно кто-то всасывал воздух, Соломон успел, на счастье, укусить еще один палец, и его головка провалилась внутрь, как пробка в бутылку.
И мы покатили дальше. Дантов Ад на колесах. Роковое отверстие заткнуто шарфом, моя рука замотана полотенцем, а Саджи, причина всего, кружит и кружит по машине, как юла. В Гладстонбери мы нашли лавку, где продавались корзины, купили самую большую с крышкой и засадили в нее Саджи. Теперь она хотя бы лишилась возможности прыгать на нас и на педали, зато всю свою энергию начала расходовать на вопли.
Мы не чаяли добраться до Холсток живыми. И изумились еще больше, когда все-таки добрались до питомника и открыли корзины. Из одной грациозно вышла Саджи, безмятежно-спокойная, и испустила приветственный крик. Из другой вывалились четыре игривых котенка, ничуть не утомленных дорогой, и первым вывалился Соломон, а мы-то опасались, что он сляжет!
Когда мы попрощались с ними, они ползали вверх-вниз по сетке своего вольера, словно гусеницы. Однако мы договорились позвонить вечером в питомник, чтобы узнать, как они себя чувствуют. Чарльз опасался, что они просто ошеломлены и последствия шока скажутся позднее. Когда после ужина я услышала, как он позвонил миссис Фрэнсис, а затем испустил стон, то решила, что его предчувствия сбылись. Однако, положив трубку, он заверил меня, что все в полном порядке.
– Просто Саджи разглядела Рикки в другом конце питомника и принялась приветствовать его во весь голос, а котята, – добавил он мрачно, – нас подвели: им так понравился их уютный, блистающий чистотой ящик с землей, что они улеглись в нем спать.
Разумеется, Соломон не был единственным котенком с характером среди детей Саджи. Но он был единственным силпойнтом, мы собирались оставить его себе, а потому, естественно, обращали на него больше внимания. Его два голубых братца уже выбрали себе карьеру: они нацеливались стать специалистами по вольной борьбе. Эти двое были настолько похожи, что даже мы не умели их различать, пока в один прекрасный день Соломон не укусил Саджи за хвост, а тогда она с досады решила, что он больше не ее любимый котенок, и отгрызла усы у одного из них. И они были неразлучны, хотя их взаимная привязанность отличалась своеобразием, чего, впрочем, и следовало ожидать от детей такой матери, как Саджи. Они никогда не сидели, уютно прижавшись друг к другу наподобие котят, украшающих рождественские открытки. Нет, они вечно сплетались в тесных объятиях, стараясь вышибить дух друг из друга.
Собака Лабрадорхарактеруходболезни
В 2020 г. возникла идея создать удобный ресурс без ругани для БДСМ сообщества России, что и было сделано в начале 2020 г. на BDSMf.Ru. За последние 7 лет «субкультура» БДСМ стала мейнстримом. БДСМ сообщество в его прежнем лучшем виде изжило себя. К BDSMf стали ошибочно относить ролевые игры, стриптиз, свинг, страпон, грубый секс.
Поэтому в 2020 г. автор сайта полностью переделал BDSMf.RU в САЙТ ДЛЯ ВСЕХ, а во избежание путаницы в анкете секс и ролевые игры четко отделены от бдсм и фетиш.
Тот самый сайт знакомств Рунета, который Вы так давно ждали.
Многие сайты знакомств созданы для чего угодно, кроме знакомств, или дублированы с созданных ранее. BDSMf.Ru разработан с нуля для удачных знакомств с минимальными затратами Ваших времени и сил.
Службы знакомств и свахи берут внушительную плату за сомнительные услуги. Этот сайт — полноценная автоматизированная замена их, работающая 100% прозрачно.
Регистрация без номера телефона и ФИО, достаточно e-mail.
Анкета составлена с учетом всех современных реалий России, заполняется быстро и легко в несколько кликов.
Будущую доступность уникальных возможностей сайта определяете Вы. Активно делитесь информацией о ресурсе (оставляйте ссылки на своих страницах в соцсетях, сообщайте тем, кто в поиске), чтобы впоследствии его уникальные возможности были финансово доступны не только для Москвы, но и для регионов РФ.
В 2020 г. возникла идея создать удобный ресурс без ругани для БДСМ сообщества России, что и было сделано в начале 2020 г. на BDSMf.Ru. За последние 7 лет «субкультура» БДСМ стала мейнстримом. БДСМ сообщество в его прежнем лучшем виде изжило себя. К BDSMf стали ошибочно относить ролевые игры, стриптиз, свинг, страпон, грубый секс.