Почему Ильина Без Коцолапова
Playing track is prohibited in this country ( ) by request of the copyright holders.
Playing track by request of the copyright holders.
Прослушивание трека в этой стране ( ) запрещено по требованию правообладателей.
Прослушивание трека запрещено по требованию правообладателей.
Прослушивание трека в этой стране ( ) запрещено по требованию правообладателей.
Елена Ильиных: «Семь лет назад
Кацалапов уже уходил от меня»
СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
В начале апреля она осталась без партнера, вместе с которым успела пройти путь от чемпионки мира среди юниоров до золота и бронзы Олимпийских игр: Никита Кацалапов предпочел продолжить карьеру с другой фигуристкой. Переживания были тяжелыми. Но уже месяц спустя Ильиных сказала: «Я слишком долго была в роли девушки, которая борется за Никиту. История закончена. Мое дело сейчас – как можно быстрее начать следующий этап в жизни. Так, чтобы не делать на этом пути лишних и ненужных шагов. «
Перед отъездом спортсменки в короткий десятидневный отпуск мы встретились в Москве.
– Мне хотелось бы начать с того этапа, когда вы тренировались в Америке. Как вы туда попали?
– Как попала, не помню, возможно, через каких-то знакомых. Просто тогда я осталась без партнера – Никита решил начать кататься с другой девочкой. То есть ситуация, которая возникла у нас после чемпионата мира, не нова. Семь лет назад все происходило очень похоже.
– Вы же только что сказали, что не помните этого?
– Не помню, как уезжала. А вот расставание с Никитой помню очень хорошо. Я очень сильно тогда переживала по этому поводу, хотя мне было всего 13 лет.
– Как долго до этого вы вместе катались в паре?
– Сначала мы просто занимались в одной группе на АЗЛК у Натальи Дубинской – как два одиночника. А потом наши мамы пришли к решению отдать нас в танцы. Или хотя бы попробовать – у Никиты тогда не очень складывалось с прыжками. Как раз в то время Илья Авербух и Ирина Лобачева открывали свою школу.
Никита всегда очень выделялся из группы. На него смотрели все. И вообще он был замечательным. Поэтому у меня не было никаких сомнений – вставать с ним в пару или нет. Вот с того момента все и началось. Я уже не прыгала, а каталась, училась стоять в паре… Было классно, в общем.
– Кто занимался с вами в большей степени – Авербух или Лобачева?
– Первые программы ставил Илья. Это тоже сильно запомнилось, потому что работать с ним было очень интересно. К сожалению, Авербух не мог приходить на лед каждый день – он как раз начинал заниматься новым проектом. Но каждое его появление на катке для нас было праздником. И каждый раз мы успевали сделать за тренировку какое-то немыслимое количество нового. Ну а потом Никита решил уйти.
– Мы часто ссорились, из-за любой ерунды. Совершенно по-детски. Никите казалось, что я недостаточно хорошая партнерша, слишком маленькая, с которой надо много возиться. В общем, глупо все получилось.
– С кем вы поехали в Америку?
– С бабушкой. Мама должна была работать, чтобы всем нам было на что жить. Мы сняли жилье, бабушка даже научилась водить машину. У Игоря и Марины (Шпильбанда и Зуевой. – Прим. Е. В.) тогда катался какой-то русский мальчик, меня попробовали поставить с ним в пару, но из этого ничего не получилось. И я стала снова кататься одна.
На тот момент у Игоря с Мариной была большая взрослая группа, в которой катались Танит Белбин с Бенджамином Агосто, Тесса Вирту со Скоттом Моиром, Мэрил Дэвис с Чарли Уайтом, Мэдисон Чок со старым партнером, Шибутани. Я была одной из самых маленьких, но при этом и у Игоря, и у Марины каждый день находилось время для того, чтобы со мной заниматься. Там вообще было какое-то уникальное расписание, в которое было вписано великое множество занятий: ОФП, хореография, растяжка, лед сначала с одним тренером, потом с другим, потом с тренером по вращениям, по поддержкам.
– Кто за все это платил?
– Мы сами. Было тяжеловато, конечно, но оно того стоило. Считаю, что получила тогда совершенно неоценимые знания.
– Скованность в средствах не вызывала внутреннего отчаяния от того, что в Америке все есть, а позволить себе ничего толком нельзя?
– Я с самых маленьких лет привыкла к достаточно скромному образу жизни. Родилась в Казахстане, а через два года родители развелись. Мама – очень сильный по характеру и цельный человек, поэтому просто не сумела простить отцу измены – ушла от него. Так что большой роскоши у нас в семье не было. Сейчас мне порой приходится общаться с очень обеспеченными людьми, и я вижу, что они реально не понимают, как можно жить, когда не хватает денег. Я же никогда не чувствовала себя ущемленной. Мне нравилось кататься, танцевать, заниматься балетом, проводить время с Игорем и Мариной. Разве можно было все это сравнить с возможностью покупать какие-то тряпки?
Моя мама любит всем рассказывать, что за всю свою жизнь я ни разу ничего у нее не попросила. Даже когда мы вместе ходили по магазинам. Я действительно никогда ничего не просила, но маме каким-то образом всегда удавалось читать мои мысли: когда я очень хотела какую-то игрушку, именно эта игрушка чудесным образом вдруг у меня появлялась.
На какие-то невероятные развлечения в Америке у меня просто никогда не было времени. Жили мы в хорошем доме, ездили на машине, что еще нужно?
– Не страшно было, когда бабушка впервые села за руль?
– Она постоянно твердила, что никогда этого не сделает. А потом мы вдруг увидели на улице, как очень старая женщина, лет, наверное, девяноста, сморщенная, скрюченная, с дрожащими руками, на костылях, доковыляла до громадного «Лексуса», села в него и поехала. Я тогда сказала: «Ба, ты что? Ты у меня молодая, красивая, все умеешь – и боишься какой-то машины?» Вот она и начала ездить.
А летом перед Играми в Сочи я уже сама привезла бабушку в Америку – знала, что она мечтает об этом. Мы провели вместе неделю, и эта неделя стала для меня откровением. Мы никогда раньше не разговаривали с бабушкой о жизни. Мне казалось, что у нас вообще не может быть общих тем для разговора. А в последний день бабушкиного пребывания в Америке я отвела ее в русский ресторан, и там мы проговорили несколько часов обо всем на свете. Я открыла для себя очень многое – относительно своего собственного характера в том числе.
После того разговора я много думала: как же так? У меня всегда были прекрасные отношения и с мамой, и с бабушкой, а все общение с ними большей частью сводится к дежурным фразам на бегу.
– Язык вы выучили быстро?
– Да. В Москве я с шести лет занималась с преподавателем, но это был совершенно не американский язык. Поэтому когда оказалась в среде, где вместо «How are you?» принято спрашивать «What’s up?» сначала сильно терялась. Интуитивно улавливала, что имеется в виду, но совершенно не понимала, что отвечать.
Но мне все помогали. Поправляли, подсказывали правильные слова, поэтому общаться я начала достаточно быстро.
– Что творилось в вашей душе, когда Кацалапов предложил снова кататься вместе?
– Дикое счастье. К тому времени я уже довольно часто задумывалась, что иметь возможность учиться у выдающихся тренеров – это, конечно же, хорошо. Но когда вокруг все – парами и все танцуют, не говоря уже о возможности выступать в соревнованиях, невольно начинаешь чувствовать себя не очень комфортно. Я сказала Шпильбанду, что возвращаюсь, он сразу все понял и поддержал. Именно Игорь, кстати, стал первым, кто сказал, что мы с Никитой созданы друг для друга. Это было еще до того, как мы расстались. А тогда отреагировал сразу: «Езжай. Это – твоя судьба».
Правда, когда я приехала в Москву, то узнала, что Никита еще ничего не решил. Был устроен своего рода кастинг с большим количеством девочек. И он тогда катался со всеми нами по очереди.
В итоге все как-то сложилось, мы поставили программы и уже за первый год добились очень большого прогресса – стали четвертыми на чемпионате России. Встал даже вопрос о том, чтобы послать на юниорский чемпионат мира нас, а не третью пару. Потом тренеры все-таки решили этого не делать, а еще через год мы выиграли мировое первенство.
Тот период стал в какой-то степени переломным. Люди, которые видели наши выступления на юниорских соревнованиях, в один голос говорили о том, что нас нужно посылать третьей парой на Олимпийские игры в Ванкувер. Нас действительно очень хорошо тогда судили – все элементы были четвертого уровня сложности. Но, несмотря на прогресс, мы все еще оставались детьми. Не говоря уже о том, что юниорские программы достаточно серьезно отличаются от взрослых. Поэтому, когда мы перешли во взрослое катание и стали оказываться совсем не на тех местах, которых ожидали, я впервые задумалась: что у нас не так?
Тогда, собственно, и начало приходить понимание, что те же пары Шпильбанда и Зуевой не просто в чем-то способнее других, но очень много лет каждодневно и тяжело работают. Помню, Мэрил на каких-то соревнованиях невзначай сказала, что они с Чарли катаются вместе 16 лет. Я тогда весь день под впечатлением от этой фразы ходила. Вспомнила даже карточку, которая до сих пор висит на стене в Detroit Skating Club, где Мэрил и Чарли стоят в паре, смеются, и у обоих нет передних молочных зубов.
А тут мы с Никитой. Ну да, сделали за два года какое-то количество хороших программ, какие-то поддержечки. Но все это не делает фигуристов чемпионами. Очевидные в принципе вещи, но нам понадобилось несколько лет, чтобы полностью это осознать, набраться опыта, сделать все те ошибки, которые мы сделали.
– Этих ошибок было много?
– Хватало. Я, в принципе, нормально к этому отношусь. Можно сколько угодно говорить о том, что нужно учиться на чужом опыте, но учатся-то все всё равно на своем. Другими словами, надо самому подхватить ангину, чтобы раз и навсегда усвоить, что после тренировки нужно выходить на улицу, замотавшись в шарф. То же самое касается еды, многих других вещей.
Да и судьи, наверное, всегда делают разницу между теми, кто на протяжении лет рос и развивался у них на глазах, и «выскочками», пусть даже талантливыми.
Так что если рассуждать объективно, наш с Никитой дуэт по-настоящему сложился только в этом сезоне. Еще летом вдруг возникло какое-то абсолютное единство. Мы выучили новые поддержки, прекрасно работали, понимали друг друга с полувзгляда. Наиболее сильным было, пожалуй, именно ощущение партнерства – того, что все, чего мы добились, было сделано вдвоем. Поэтому до такой степени обидно, что все так получилось в марте.
– Но предпосылки-то к расставанию были?
– Вы знаете, нет. Я помню свои ощущения, когда через три дня после Олимпийских игр мы вернулись в Москву и вышли на первую тренировку. Это был такой полет! Дело было не в медалях. А в том, что все, что копилось в нас на протяжении очень многих лет – работа, стили, танцы, актерское мастерство, – вдруг начало выходить наружу. Мы даже не разговаривали, просто периодически бросали друг на друга взгляды, закладывая какие-то умопомрачительные дуги, и видели, что наши чувства совершенно схожи. Это был такой кайф! Нам в тот момент даже не нужен был никакой тренер.
А за день до вылета в Японию на чемпионат мира я узнала, что накануне Никита пробовался с другой партнершей. У меня случился шок.
– Отношения между вами, тренером и партнером в тот момент сильно испортились?
– Как ни странно, нет. Все вели себя как ни в чем не бывало. Я ведь никому не сказала о том, что все знаю. Боялась.
– Наверное, в глубине души продолжала надеяться, что все это неправда. А потом вдруг обо всем этом в интернете появилась статья. В ночь перед коротким танцем.
Я тут же позвонила нашему тренеру Коле Морозову и сказала, что не хочу выступать. Потом позвонила руководству федерации. В общем, меня убедили в том, что статья – всего лишь «утка», которая, возможно, рассчитана как раз на то, чтобы повлиять на наше выступление, и что нужно обязательно кататься.
– Вы ведь понимали, что это – не «утка»?
– Да. Не понимала другого: зачем нужно было все делать так непрофессионально, устраивая за моей спиной совместный прокат с другой партнершей до начала чемпионата? Не хочу называть это словом «предательство». В конце концов это жизнь Никиты и его решение. Но с профессиональной точки зрения тот чемпионат мира нужно было выигрывать, как ни крути. И настраиваться прежде всего именно на это – шансы-то были огромные. Знаете, за все годы наших совместных выступлений я никогда в жизни ни в чем не винила Никиту. Но это тот самый случай, когда вина за наш провал стопроцентно лежит на нем. Хотя истинных причин его поступка я не могу понять до сих пор.
– Ваш бывший тренер еще до Олимпиады неоднократно говорил о том, что не собирается оставаться в России. Вы как-то обсуждали с ним свое будущее?
– Нет. В олимпийском сезоне мы были слишком заняты тренировками и нацелены на результат, так что никаких отвлеченных разговоров у нас не возникало в принципе. Думаю, кстати, что именно поэтому мы были очень хорошо готовы и к чемпионату Европы, и к Играм, и к чемпионату мира. Хотя известие о другой партнерше очень сильно выбило меня из колеи. Я перестала понимать, зачем вообще в таком случае мы едем в Японию? И какая разница, будем выступать на чемпионате или нет?
– Не мотивировала даже возможная победа?
– После двух медалей на Олимпиаде? Совершенно нет.
– Знаю, что когда вы с Кацалаповым катались у Александра Жулина, ваш партнер попал в достаточно неприятную ситуацию, из которой его вытащил тренер. После чего Никита сказал, что будет благодарен Жулину всю оставшуюся жизнь и никогда в жизни его не предаст.
– Однако уже через пару месяцев вы ушли к Морозову. Почему так случилось? Или за вас тогда все решили родители?
– Безусловно, родители сыграли в той истории какую-то роль, но я считаю, что было бы неправильно переводить все стрелки на них. В конце концов, мы с Никитой и сами были уже достаточно взрослыми для того, чтобы брать на себя ответственность за собственные поступки. Было принято такое решение. Нами в том числе.
Могу сказать, что сама я до сих пор очень благодарна Жулину за все, что он сделал для нашей пары. Именно с ним мы выиграли юниорский чемпионат, Саша стал тем самым тренером, кто довел нас до взрослого уровня, и для меня он – родной человек. Поэтому, собственно, мне было очень тяжело с ним расставаться.
Жулин, например, был одним из немногих, кто знал, что я всегда вожу с собой на соревнования крошечную иконку и стараюсь где-то на бортике ее во время выступления пристроить. На каких-то соревнованиях это оказалось невозможным. Я тогда дико расстроилась, чуть ли не до слез. Саша молча забрал у меня иконку и положил в нагрудный карман. Мы тогда выиграли, и с того момента тренер как бы стал хранителем моего талисмана. И каждый раз, когда, стоя у борта, он клал иконку в карман, я чувствовала себя совершенно защищенной. Уже за это чувство я буду благодарна ему до конца жизни.
– Как вы реагировали, когда начались разговоры о том, что Кацалапов может встать в пару с Яной Хохловой? Или вас те разговоры не коснулись?
– Еще как коснулись. Помню, на чемпионате мира я вышла в микст-зону после короткого танца, и мне, вместо того чтобы спросить о прокате, задали вопрос: «Это правда, что в следующем сезоне ваш партнер будет выступать с Хохловой?»
Я тогда, помню, подумала: «Почему бы не дать нам откатать произвольный танец, а уже потом спрашивать о таких вещах?» Конечно, было неприятно. Все-таки мы с Никитой к тому времени уже довольно долго катались, чего-то достигли вместе. Естественно, в таких случаях мысленно начинаешь строить все более и более грандиозные планы и искренне полагаешь, что твой партнер думает точно так же.
– Вы так эмоционально сейчас рассказываете о совместных выступлениях с Кацалаповым, что меня не покидает ощущение: если вдруг бывший партнер снова захочет к вам вернуться, вы, позабыв обо всем, тут же броситесь ему на шею.
– Мне действительно жаль, что мы расстались после всего, что пережили вместе, тем более что после Игр в Сочи много разговаривали о своем будущем. О том, что из танцев уходят две сильнейшие пары, что сами мы вышли на уровень, позволяющий решать любые задачи. В общем, планов было множество. А сейчас я все чаще думаю о том, что, наверное, наш совместный путь в спорте просто подошел к концу.
Я очень рада на самом деле, что сейчас оказалась в руках Кустаровой. Лена произвела на меня очень большое впечатление еще перед Играми в Сочи, когда мы кратковременно работали вместе. Нам с Никитой тогда действительно нужна была помощь, потому что Морозов уехал на какие-то соревнования. Как раз Кустарова стала человеком, от которого мы эту помощь получили. Лена вообще не была обязана с нами столько возиться – могла просто стоять у борта, периодически делая какие-то замечания. Мы были для нее совершенно чужой парой, но она возилась с нами, как с родными детьми. И прогресс за ту неделю совместной работы получился такой, о котором мы даже не мечтали.
– Морозов не ревновал, вернувшись?
– Он сам тогда просил Кустарову присмотреть за нами. Вообще Коля – абсолютный фанат профессии. Может работать на льду круглосуточно. Сам всегда точит коньки, подбирает и режет музыку, дает советы по костюмам, ставит программы. Другой вопрос, как мне кажется, что ты сам должен понимать: когда берешься за все сразу, в любой из этих областей всегда найдутся люди, которые знают эту профессию лучше тебя. Особенно когда речь идет об узкопрофессиональных вещах. Поэтому лично мне всегда нравилось иметь возможность учиться у самых разных людей.
В то же время Морозов – очень сильный психолог. Он не всегда действует какими-то традиционными методами, но все они так или иначе направлены на достижение результата. И добиваться этого результата Коле безусловно удается. Поэтому с какого-то момента я перестала болезненно относиться к тому, что у тренера по нескольку раз на дню может меняться настроение, что он вдруг ни с того ни с сего начинает совершать какие-то недоступные моему пониманию поступки.
– Когда ваша мама решила взять в семью приемного малыша, вы не ревновали?
– Абсолютно. Мама пришла к этому решению достаточно неожиданно. В том смысле, что оно не было запланированным. До этого она два года каждые выходные ездила с компанией знакомых в областные детские дома. Основной своей задачей они считали помогать деткам не только материально, но и устраиваться в жизни. Например, одному мальчику очень нравилось готовить. Сейчас он учится в кулинарном техникуме. То есть у человека будет прекрасная профессия. Девочек учили всяким женским «штучкам»: как сварить мыло, как приготовить косметические маски из подручных средств, ну и так далее.
У меня уже тогда начала закрадываться мысль, что рано или поздно в семье может появиться приемный ребенок. Это было бы как минимум логично. Никакого протеста по этому поводу я не чувствовала с самого начала. Я маме так и сказала: пусть нам придется в чем-то сильнее себя ограничивать, но малышу в любом случае в нашей семье будет лучше, чем в детском доме. Вот у меня и появился двухлетний братик. Сейчас ему шесть.
– Брат на коньках катается?
– Ой. Я так хотела, чтобы он стал хоккеистом. Но он совсем, конечно же, не хоккеист. Как-то я пришла на тренировку, тренер вбросил шайбу, все побежали за ней, а мой даже не дернулся – остался у борта. Я кинулась к нему, тормошу, ты что стоишь-то? А он посмотрел на меня совершенно по-взрослому и говорит: «Куда бежать-то? Ты видела, сколько их там?»
– Как в семье отнеслись к тому, что у вас появился новый партнер?
– Мама была на нашей с Русланом (Жиганшиным. – Прим. Е. В.) первой совместной тренировке, и я на самом деле боялась услышать ее оценку: мама никогда не скрывает, если что-то ей в моем катании не нравится. Поэтому я очень старалась. В какой-то момент повернула голову, перехватила мамин взгляд и заметила, что она одобрительно кивнула. Для меня этот жест значил очень много. Сразу появилась уверенность.
– Вы с Русланом уже начали работать над новыми программами?
– Только в общих чертах.
– Но с постановщиком уже определились?
– Пока нет. Хотя представление о том, какой я хочу видеть произвольную программу, у меня есть. Как и понимание, что сразу добиться желаемого будет очень непросто.
– Золотая олимпийская медаль не вызывает хотя бы подсознательного чувства, что жизнь удалась – независимо от того, получится или нет добиться результата с новым партнером?
– Уверенность в связи с этим, безусловно, появилась. Медаль – это еще и определенная ответственность. Ты уже не можешь наплевательски относиться к тому, что делаешь. Но ощущения, что в фигурном катании я уже достигла всего, чего хотела, конечно же, нет.
– Большую часть жизни вы работали под руководством мужчин. Сейчас оба тренера – женщины.
– Ой, мне это так нравится! Мне так этого всегда не хватало! Тренеры-мужчины обычно в большей степени обращают свое внимание на партнера – это им более привычно, они лучше понимают мужскую психологию. Поэтому, кстати, в таких связках партнеры всегда начинают сильнее развиваться.
– Вы в сложившейся ситуации выступаете в роли лидера. Как это сочетается с распространенным мнением, что лидером в паре должен быть мужчина?
– На данном этапе нашей работы мы понимаем, что у меня просто больше опыта. Хотя женский опыт подсказывает мне, что никогда нельзя давить на партнера сверх меры. Ни в жизни, ни в спорте, ни в бизнесе.
– Я с самых маленьких лет привыкла к достаточно скромному образу жизни. Родилась в Казахстане, а через два года родители развелись. Мама – очень сильный по характеру и цельный человек, поэтому просто не сумела простить отцу измены – ушла от него. Так что большой роскоши у нас в семье не было. Сейчас мне порой приходится общаться с очень обеспеченными людьми, и я вижу, что они реально не понимают, как можно жить, когда не хватает денег. Я же никогда не чувствовала себя ущемленной. Мне нравилось кататься, танцевать, заниматься балетом, проводить время с Игорем и Мариной. Разве можно было все это сравнить с возможностью покупать какие-то тряпки?
Фигуристы Кацалапов и Ильиных по разные стороны океана
Хотят. Но смогут ли?
14.04.2020 в 17:01, просмотров: 39082
Фанатам фигурного катания на некоторое время можно расслабиться. Очередная информация из богатого на события и сенсации танцевального мира фигуристов дает возможность передышки: три недели Виктория Синицына и Никита Кацалапов будут тренироваться у Марины Зуевой. Как утверждает тренер, пройдут пробы на совместимость. Те же пробы проходят и Елена Ильиных с Русланом Жиганшиным.
Никита Кацалапов все-таки заявил на днях – теперь уже официально – что хочет продолжать танцевальную карьеру в паре с Викторией Синицыной. Подождав ровно неделю после разговора с прежней партнершей – Еленой Ильиных – он пришел в федерацию фигурного катания с новой предполагаемой партнершей, чтобы соблюсти формальности, как того и требует процедура создания новой пары.
Что дальше? Все в их руках. И – тренерских. Еще несколько дней назад – казалось, что это руки Николая Морозова, хотя его заявление в разгар событий о том, что он еще ни о чем не разговаривал с Ильиных и Кацалаповым, смущало. (Впрочем, в фигурном катании это бывает весьма часто – когда главные участники событий «идут в отказ» до последнего. А достижение цели часто, увы, сопровождается «божьей росой».)
Теперь – фигуристы уже на льду Марины Зуевой, у которой после ухода канадцев и американцев эти самые руки развязаны абсолютно. Ну, не Шибутани же должны потрясти танцевальный мир своим прогрессом в следующем сезоне.
Предполагать можно, что угодно. И Морозов, и уж тем более Зуева – не просто не новички в ледовых делах, а пропитаны ими насквозь. Про Зуеву же часто приходилось слышать, что она ситуацию может просчитать на много ходов вперед.
Если обе пары (напомним, что Елена Ильиных, пойдя на опережение решившего расстаться с ней партнера, еще в понедельник объявила о том, что будет кататься с Русланом Жиганшиным в группе Светланы Алексеевой и Елены Кустаровой) выйдут на официальный лед следующего сезона, им будет не просто трудно, а очень трудно. Катание должны показывать не убедительное, а снимающее все вопросы: что это все было и зачем?
Конкуренции между собой не избежать, сравнений – тоже. Не избежать конкуренции с подрастающими танцорами. И, кстати, не факт, что и в стане перспективных в ближайшее время не произойдет никаких рокировок, просто столь громкими они, конечно, не будут. А вот, у кого окажутся более результативными – вопрос. Разбитая пара олимпийских чемпионов в команде и призеров в индивидуальных соревнованиях будет с новыми партнерами, как и все, авторитет придется зарабатывать почти с нуля.
А теперь – кусочек интервью с одной из танцевальных партнерш:
«Конечно, была обида. Даже не на конкретных людей — ну влюбился партнер в девушку, и решил выступать с ней в паре. У нас с ним всегда были только деловые отношения и много конфликтов. И, может, в душе мне иногда даже хотелось поменять партнера, но я знала, что мы очень перспективная пара, и это главное. Когда все произошло, мною, конечно, двигало честолюбие, желание добиться чего-то в отместку, что ли. Я верила, что с моей целеустремленностью и мыслью о том, что ушедший не единственный партнер на белом свете, все реально. А я ведь долго ничего не знала — он мягкий человек и какое-то время просто боялся мне сказать правду. Мне сказали друзья: «А ты слышала. » В конце концов, я его сама спросила напрямик: « Я все знаю, чего ж ты молчишь и мне не говоришь ничего, а я время трачу?» — «Ну да, понимаешь, это тренер так решила. А что ты будешь делать?» — «За меня не волнуйся. Ты же принял такое решение и обо мне не думал? А что будет дальше. это мои проблемы». — «А может, тебе с тем вот попробовать?» Вот это меня взбесило: в такой ситуации он еще мне будет советовать, с кем кататься! Я ни о чем не жалею, у каждого своя судьба, видимо, так и должно было быть. Ситуация была тяжелая, могло вообще ничего не получиться, но. меня просто тянуло на невероятные подвиги. С новым партнером начались сплошные тренировки с шести утра. Конечно, я выехала на характере. Да, мы с прежним партнером были двукратными чемпионами мира в юниорах, и, если бы не расстались, может, все бы у меня и легче, и быстрей в жизни получилось. Но я крылья в тяжелой ситуации стараюсь не опускать, наоборот. Значит, случилось так, как должно было случиться», — именно так много лет назад об уходе (в начале карьеры) из пары призера Олимпийских игр Ильи Авербуха рассказывала «МК» олимпийская чемпионка Марина Анисина.
По осени мы, конечно, разберемся в сегодняшней ситуации уже не виртуально, а визуально: пары посчитаем, а главное — увидим. И подобные рассказы тоже услышим. Хватит ли у всех действующих лиц характера, чтобы подкрепить официальные заявления и рокировки?
Заголовок в газете: Не пара
Опубликован в газете «Московский комсомолец» №26504 от 16 апреля 2020
Хотят. Но смогут ли?
Елена Ильиных и Никита Кацалапов
Фигурным катанием Никита начал заниматься в 4.5 года в детском театре на льду «Алеко». Участвуя в разных постановках театра, одновременно учился на льду разным элементам под руководством мамы, которая серьёзно занималась фигурным катанием у Кудрявцевых, но получила травму и закончила карьеру. Когда встал вопрос выбора — спорт или театр, Никита выбрал спорт. Тогда он начал заниматься в «Сокольниках» в группе Марины Друзик. А уже через 1,5 года начал тренироваться в школе Виктора Николаевича Кудрявцева в группе Натальи Петровны Дубинской. В одиночном катании Никита добился неплохих результатов среди мальчиков своего возраста: в 2020 году был победителем первенства России по спецпрограмме. В 13 лет по настоянию мамы перешёл в танцы на льду.
Четырёхлетнюю Лену Ильиных на каток впервые привела бабушка — записала в группу здоровья недалеко от дома. Первый тренер Екатерина Волкова рекомендовала родителям перевести быстро прогрессирующего ребёнка в другую группу и начать заниматься всерьез. Так Лена попала в «Сокольники» в группу Любови Малевой, а позже перешла в «Москвич» к Наталье Дубинской. В 10 — 11 лет в её арсенале значился вполне приличный запас тройных прыжков, но Лена всегда хотела попробовать себя в танцах на льду, которые казались ей чем-то особенным и красивым. Вместе с Леной в группе у Дубинской катался Никита Кацалапов, мама которого хотела, чтобы сын попробовал свои силы в танцах. Так Лена и Никита в 2020 году встали в пару. Самым трудным для двух бывших одиночников оказалось не освоение новой техники и элементов под руководством завершившей любительскую карьеру Ирины Лобачёвой, а сам факт необходимости выступления в паре. Постоянные ссоры, упрямство, неумение слышать друг друга и находить общий язык в конце концов привели к тому, что пара распалась. В 2020 году Елена уехала в США к Игорю Шпильбанду и Марине Зуевой, где по её собственному признанию приобрела бесценный опыт, тренируясь в одной группе с Тесса Вертью/Скотт Моир и Мэрил Дэвис/Чарли Вайт.
Никита первый год после расставания с Ильиных катался один — занимался хореографией, танцами, ОФП под руководством Аллы Юрьевны Беляевой. Летом 2020 года в Москву приехал Александр Жулин, с которым Никита уже был знаком: ещё вместе с Е. Ильиных они приезжали к нему на мастер-класс в Америку. Так Никита начал кататься в группе у Жулина, который поставил его в пару с Ангелиной Кабышевой. Через год пара рассталась.
Несмотря на то, что Елене так и не удалось найти партнера в США, уходить из группы Шпильбанда — Зуевой девушка не собиралась, пока в 2020 году не приехала на очередные зимние каникулы в Москву и не пришла покататься на лёд, где встретила своего бывшего партнёра Никиту Кацалапова, который после расставания с Ангелиной Кабышевой активно пробовался с разными девушками, в числе которых оказалась и Лена. Через некоторое время было принято решение, что ребята должны кататься вместе. Осенью 2020 года Ильиных и Кацалапов вновь приступили к совместным тренировкам под руководством Александра Жулина и Олега Волкова.
Сезон 2020—2020 дуэт начал с убедительных побед на этапах Гран-при среди юниоров в Венгрии и Польше. Пара сразу же громко заявила о себе на международной арене. В финале серии Гран-при среди юниоров в Токио Ильиных/Кацалапов завоевали серебряные медали, уступив лишь другой российской паре — Ксения Монько/Кирилл Халявин. Этой же паре, воспитанникам Светланы Алексеевой, Елены Кустаровой и Ольги Рябининой, ученики Александра Жулина проиграли и на национальном первенстве в феврале 2020 года в Саранске. После первенства России среди юниоров спортсмены вместе с тренерами и хореографом полностью сконцентрировались на тренировках. Проанализировав ошибки и расставив приоритеты, решили сделать упор на технику. На чемпионате мира в Гааге прогресс пары был очевиден: спортсмены, выступающие вместе всего полтора года получили четвёртые уровни за все элементы исполненных танцев. Как результат — победа на чемпионате мира среди юниоров с отрывом от соперников почти в 16 баллов.
Произвольная программа «Список Шиндлера»
Сезон 2020-2020 стал дебютом среди взрослых танцевальных пар. На этапах кубка мира пара заняла третье (Cup of Russia) и четвертое (NHK Trophy) места. На чемпионате России Лена и Никита получили бронзовые медали уступив парам Боброва/Соловьев и Рязанова/Ткаченко.
Их «Дон Кихот» стал одной из самых запоминающихся программ сезона-2020/2020, с которой Ильиных и Кацалапов успешно дебютировали на взрослом чемпионате Европы, заняв четвёртое место, а затем и мировом первенстве, но с более скромным седьмым результатом.
При этом шансы подняться гораздо выше у подопечных Александра Жулина безусловно были, но помешали ошибки в произвольной. То ли в силу ещё довольно юного возраста, то ли в силу характера, по словам тренера, Елена и Никита недорабатывали на тренировках, что в итоге и сказалось на качестве их проката. Впрочем, тот турнир в Москве оказался неудачным и для другого дуэта Жулина – Натали Пешала/Фабьян Бурза также остались за чертой призёров. После чего обе пары решили покинуть своего наставника.
Короткий танец на чемпионате европы 2020
После сезона 2020/11 фигуристы перешли к Николаю Морозову. Разговоры о том, так ли уж был необходим этот переход Елене и Никите, не утихают и по сей день.
Пожалуй, один из самых взвешенных комментариев дал на этот счёт Максим Ставиский: «Они качественно катались и у Саши Жулина, и сейчас скользят неплохо… Потенциально Лена и Никита остаются очень хорошей парой. Но им надо работать, понять, что ты пока не чемпион и не гений и тебе надо делать то, что говорит тренер. Понять, что проблемы – не в Жулине и не в Морозове, это очень хорошие и опытные тренеры, а в них самих. Справиться с этими проблемами спортсмены могут — если правильно возьмутся за их решение». По ходу прошлого сезона они также допускали ошибки, хотя, если судить по результатам мирового и континентального первенств, шаг вперёд всё же был сделан.
Пятое место в Ницце и бронза в Шеффилде, безусловно, неплохие результаты. Плюс в их активе появилась ещё одна запоминающаяся программа «Ave Maria», из тех, что катают на разрыв аорты…»
В сезоне 2020-2020 решили удивить андижанской полькой. Находка интересная, оригинальная, но сказать, что Николай Морозов как-то по-новому раскрыл этот дуэт, всё равно не получилось.
Произвольный танец вызывал еще больше вопросов. В целом сезон вышел неоднозначным. С одной стороны серебро чемпионата европы, с другой провальное выступление на чемпионате мира, где пара заняла лишь 9 место.
«В олимпийском сезоне мы решили обратиться к классике, — цитирует пресс-релиз Морозова. — Оригинальный танец Ильиных и Кацалапова состоит из трех частей — популярной в 20-м веке мелодии Bei mir bist du shoen, вторая — фокстрот „16 тонн“ в третьей мы использовали известную композицию Sing, Sing, Sing.
За основу произвольного танца взяли балет Петра Ильича Чайковского „Лебединое озеро“.
«В танцах на льду еще никто не катал „Лебединое озеро“, хотя это сильнейшая музыкальная композиция. Во-вторых, это чисто русское произведение и, пожалуй, один из самых выдающихся балетов. Ребятам очень нравится эта идея. А я думал об этой постановке уже три года назад — надеялся только, чтобы никто не взял эту музыку», — добавил тренер.
Интервью Никиты от 06.09.2020
— Расскажите о том, как прошла работа по постановке образов. Легко ли вы вжились в свою роль?
— По поводу образов вообще не было никаких вопросов. Мне очень нравится катать и тот и другой танец. Короткая программа у нас получилась дерзкая, зажигательная. Мне очень нравится, как скомпоновали музыку, какие композиции подобрали. В принципе выбор был небольшой, потому что ни дабстеп, ни фокстрот никто уже не пишет. Мы постарались подобрать самую подходящую музыку для нас, вытащить это на лед и откатать. В Лос-Анджелесе мы поработали с крутым хореографом, который занимается постановкой шоу «Танцы со звездами». Он объяснил, каким должен быть стиль, образ, показал эти танцы. А «Лебединое озеро» настолько глубоко внутри, когда ты выходишь на лед и слышишь эту мелодию… Музыка — это уже огромная ответственность. Не меньшая, чем Олимпиада, ведь это Чайковский. Прямо с первого вздоха чувствую, что мы с Леной просто попали в музыку.
— На балет «Лебединое озеро» не ходили?
— К сожалению, времени совсем нет. Но мы разговаривали с министром спорта Виталием Мутко и пришли к выводу, что это нужно не просто исправить, а подключить к нашей работе людей, которые ставят этот балет, для лучшего видения программы.
— Расскажите о вашей партнерше — Елене Ильиных. Насколько комфортно с ней выступать?
— Лена — очень красивая девчонка, и я прекрасно себя чувствую в качестве ее партнера. Но вне льда мы мало общаемся.
— С вашей парой российские болельщики и специалисты связывают большие надежды на олимпийскую медаль. Ощущается ли ответственность?
— Когда весь мир узнал, что Олимпиада в Сочи будет, естественно, многие ребята поставили себе задачу попасть на нее, и, выступая на чемпионатах мира и Европы, занимая какие-то места в борьбе с топовыми парами, все равно не чувствовалось такой ответственности, как сейчас. После длительного сбора в Америке удалось хорошенько подумать, отвлечься от повседневной жизни, включиться в работу, мы ощутили серьезную психологическую нагрузку и ответственность.
— Почему выбрали именно «Лебединое озеро»?
— Никто не катался под эту мелодию, и мы ни на кого не смотрели при постановке этой программы. Наверное, можно сказать, что мы открыли эту музыку, потому что, я думаю, в дальнейшем фигуристы еще не раз будут ее использовать. Мы собираемся прокатать ее так, чтобы это запомнилось всем. Тем более Олимпиада проходит в России, и неизвестно, пройдет ли она в нашей стране еще когда-нибудь.
— Чувствуется, что предстоит кульминация всей жизни?
— Не могу сказать, потому что мы сейчас все в работе. А думать наперед мне не хочется.
— Ваш тренер отметил, что вы стали по-другому кататься с Еленой. С чем связаны эти изменения?
— В первую очередь все пошло из головы, потому что в прошлом сезоне мы совершили большое количество ошибок, причем самых разных. Плюс у нас тогда шли эксперименты с музыкой. Было время все проанализировать и начать заниматься совершенно по-новому. Мы прислушивались к мнению всех специалистов, которые его высказывали, даже по поводу тренировочного процесса. Можно даже сказать, что в этом сезоне мы все начали с нуля, с новыми эмоциями и четко выстроенным планом.
— Когда после Олимпиады в Ванкувере вы входили во взрослый сезон, на вас смотрели как на надежду в конкуренции с американцами и канадцами. Не трудно жить с таким давлением на протяжении трех лет?
— Я не придавал этим разговорам особого значения, потому что золото на шее у нас еще не висело, кроме юниорского чемпионата мира, поэтому никакой звездной болезни лично у меня не было. Я себя чувствовал обычным спортсменом, каких тысячи. Просто хотел тренироваться и идти к своей цели.
— Как можете оценить для себя олимпийское четырехлетие?
— Оно пока еще не закончилось. Это очень тяжелый опыт. Много новых знакомств, новых лиц среди компании таких титулованных спортсменов.
Многие мои ровесники могут завидовать нашей жизни. Она действительно очень интересная.
— Вы работали с Игорем Шпильбандом. Какие-то секреты у него переняли?
— У меня состоялся очень откровенный разговор с Игорем за те несколько дней, пока он был с нами в Америке, но я не стану вам раскрывать детали. Они у меня внутри. Если я смогу сделать то, о чем мы говорили, и Игорь скажет мне об этом, тогда поделюсь с вами.
— Скотт Мойер по-прежнему является вашим кумиром в фигурном катании?
— Мне кажется, Скотт просто идеал партнера. Образец того, каким он должен быть. Брутален, следит за своей девушкой, как за какой-то античной вазой, пытается показать эту красивую обложку — партнершу, все ее достоинства. Он играет на зрителя, ничего не боится, идет вперед сломя голову. Я считаю его просто гениальным спортсменом.
— Как-то общаетесь с другими парами?
— На соревнованиях царит абсолютно дружественная атмосфера, никакой войны нет, по крайней мере как мы с Леной перешли во взрослый спорт. Мы ведь не знали, что можем там увидеть.
— За какими-то другими видами спорта следите?
— На Олимпиаде постараюсь охватить как можно больше соревнований. А сейчас мы ни телевизор смотреть не успеваем, ни за компьютером посидеть. Все силы отдаем тренировкам.
— Никогда не посещали мысли бросить этот вид спорта? Может, на ранних этапах карьеры?
— Если честно, я всегда хотел играть в хоккей. Да и сейчас хочу. Хотя я никогда не стоял на хоккейных коньках.
А игра мне всегда нравилась. Возможно, после завершения карьеры попробую себя на льду в новой роли.
— Какое бы амплуа предпочли?
— Сначала надо попробовать, чтобы понять. Но одну могу сказать точно: вратарь из меня вышел бы плохой.
— Видите ли вы какую-то разницу в катании у хоккеистов и фигуристов?
— При мне было много случаев, когда родители приводили своих детей, которым выбрали карьеру хоккеистов, к фигуристам, чтобы научили хорошо скользить. Что касается профессионалов, там все совершенно по-другому, начиная с лезвий коньков.
Ребята теперь не только бронзовые призеры ОИ,но и Олимпийские чемпионы в командных соревнованиях.
Очень рада за ребят! Наконец-то у них все получилось. Откатали и короткую и произвольную программу без ошибок и заслуженно завоевали бронзовые медали! Ходили слухи,что пара может закончить карьеру после ОИ. но ребята молодые и думаю у них есть все шансы победить на следующих Олимпийских играх в Корее. Удачи ребятам! Надеюсь они не сбавят после этих соревнований, а будут прибавлять и прибавлять.
— Оно пока еще не закончилось. Это очень тяжелый опыт. Много новых знакомств, новых лиц среди компании таких титулованных спортсменов.
Никита Кацалапов о новой жизни, Виктории Синициной и принципах настоящего мужчины
Весной прошлого года распался танцевальный дуэт Елена Ильиных — Никита Кацалапов, считавшийся одним из самых одаренных и перспективных в мире фигурного катания. «В танцах у нас драма», — сказал об этом традиционно образный в выражениях министр спорта Виталий Мутко. Ставший инициатором разрыва партнер предсказуемо получил в свой адрес достаточно большое количество негатива, в том числе со стороны болельщиков. Что, понятно, не упростило жизнь их новому дуэту с Викторией Синициной.
Фигуристы, переехавшие тренироваться за океан в группу известнейшего тренера Марины Зуевой, дебютировали как новая спортивная единица уже на этапах Гран-при, но первая половина сезона сложилась для них куда более сложно, чем для объединивших усилия бывших партнеров.
Пять примеров для Липницкой
По итогам декабрьского чемпионата России Синицина и Кацалапов не смогли пробиться в сборную на чемпионат Европы, но показали зубы в произвольном танце, выдав один из лучших прокатов турнира. Как аванс с намеком на будущее.
— Спортивная злость в нас присутствовала и раньше. А это было что-то другое. Со мной такое, пожалуй, впервые, — сказал Кацалапов о том прокате. — Сейчас в жизни все новое. Иногда в голове даже возникает ощущение бардака, из которого все как-то надо собрать в одну кучу.
Можно сказать, что мы разозлились, настроились вместе, всей командой, вышли — и просто сделали все, что можем. Не знаю, правильно ли говорить про «хлопнуть дверью». Скорее хотелось просто поставить хорошую точку в 2020 году.
— Ваш тренер Марина Зуева со стороны не производит впечатления человека, который будет накручивать учеников в стиле «Давай! Ты должен!». Как она настраивала вас на тот прокат?
— Марина — потрясающий психолог, который умеет подобрать нужные слова. Даже если ты сам не хочешь в тот момент что-то слышать. Но она точно знает, что и когда делать и говорить. И в этот раз каждое слово, которое она произносила, в моей голове вставало на правильное место и находило отклик.
— Когда стали известны ваши оценки за тот произвольный танец, Зуеву спросили, что она ответит, если вы подойдете и спросите: а почему после такого проката мы только четвертые? На что Марина сказала: вы знаете, я не думаю, что ребята такое спросят.
— Конечно нет. Она абсолютно права. И я, и Вика — опытные спортсмены, которые прошли уже достаточно много соревнований. И я знаю, что когда ты весь сезон катаешься чисто, доказывая свое право на место в тройке лучших, то в итоге получаешь то, что заслужил. С одного выстрела, даже такого, ничего не бывает. Хотя и этот прокат многие восприняли серьезно, что хорошо. Но в первую очередь важно, что мы сами восприняли его как некую точку отсчета, как трамплин и доказательство, что мы можем — и обязательно сделаем.
— Начало вашего первого совместного с Викторией сезона получилось не таким, как хотелось бы всем, кто за вас переживает. Особенно если вспомнить японский этап Гран-при, который сложился для вашего дуэта очень неудачно. У вас за эти месяцы были моменты, когда чувствовалась необходимость сесть, подумать, объяснить себе или партнеру, что происходит, почему все так, а не иначе?
— Иногда бывало, конечно. И думать приходилось много, и что-то себе объяснять. После этапа Гран-при в Японии я вообще не понимал, что у меня в голове. Выходил на тренировки, брал Вику за руку и просто делал все, как робот. Не обращая внимания ни на что. (После паузы.) Сезон действительно получается трудным, очень. Надеюсь, что больше не придется испытывать такие ощущения и держать в голове такие мысли. Но теперь, после чемпионата России, мы, по крайней мере, знаем, как выходить на старт, что делать. Для нас это гигантский прорыв.
— После Японии хотя бы на секунду не промелькнула шальная мысль: зачем я все это затеял? Зачем втянул Вику?
— Нет, это вообще не про меня. Я спортсмен и во всем стараюсь соревноваться и бороться. Так что у меня в голове только то, что я должен сделать. Без вариантов. Да и думать о чем-то подобном просто бессмысленно. Это был мой выбор, и сделан он был не просто так. Так что нет. Мы с Викой до конца.
— Вы наверняка понимаете, что многие люди смотрят на вас сейчас и думают, а не жалеет ли он?
— Разумеется. До меня постоянно доходят какие-то непонятные слухи. Но фигурное катание — это такой мир. Люди могут об этом говорить, все равно никого не остановишь. Это всегда будет. Но есть круг тех, кто знает, как есть на самом деле. Поэтому ничего страшного в этом нет.
— Вас на новом пути очень поддерживают коллеги по цеху. Мне не раз доводилось видеть тому доказательства. Для вас это важно?
— У меня есть друзья в нашей команде, поэтому, да, для меня это важно. Мне приятно, это придает сил. Я знаю, кто и где сидит на трибунах, и порой кидаю взгляд на кого-то определенного. Иногда это помогает.
— Вы всегда на публике очень трогательно, по-мужски поддерживаете Вику. Иногда даже делаете это нарочито показательно. Видите в этом свою обязанность?
— Да, как партнера. И я буду так делать, даже если она в этом не очень нуждается. Считаю, что это поможет ей чувствовать еще большую уверенность в себе. Тогда и я буду уверен, что сделал все как надо.
— Ей случалось приходить к вам за советом, как к более опытному члену команды? Или Вике проще пойти к тренеру?
— На самом деле Вика очень скромная. И я уже сам замечаю, когда что-то не так или она не решается что-то сказать. Но я никогда не заставляю ее что-то из себя вытаскивать. Сейчас у нас начали складываться очень хорошие отношения в плане взаимопонимания. Что касается того, к кому ей проще подойти, Вика сама выбирает. В Детройте у нас никого нет, кроме друг друга и тренера.
— В смешанной зоне, общаясь с журналистами, слово в основном берете вы. Специально?
— Наверное, дело тоже в опыте. Я замечал, что Вика и раньше, еще выступая с Русланом, нечасто давала комментарии на пресс-конференциях или где-то еще. Но это приходит. Она умная девушка, и ей есть что сказать. Просто пока Вика, возможно, чувствует некий дискомфорт, оказываясь в окружении такого количества прессы. Или опасается на эмоциях после проката сказать что-то не то. За что потом будет неудобно.
— Давайте представим, что вас попросили дать Вике характеристику как партнерше и человеку. Что бы вы ответили?
Липницкая хочет в армию
— Во-первых, Вика красива не только внешне, но и внутренне. Она очень душевный человек, добрый, очень отзывчивый, очень дружелюбный. Я бы даже сказал, она очень нежная по отношению к людям. А еще безумно трудоспособная и с огромным спортивным желанием.
— Одно дело, когда ты смотришь на человека со стороны. И совсем другое, когда вы с ним вместе работаете. Что нового вы узнали о вашем тренере Марине Зуевой за эти месяцы?
— Я в принципе только сейчас ее и узнал. (Улыбается.) Понятно, что я и раньше знал ее, как сильного тренера, но смотрел только со стороны. Мне же было интересно, как она общается со своими спортсменами и т.д. Но мы даже не говорили с ней, по-моему. И когда я решил ей позвонить, просто знал, что это великий тренер. А я хотел к великому тренеру, потому что времени до следующей Олимпиады мало. Марину не с кем сравнить. Для меня она такая, как есть. Это мое личное восприятие. Я уже говорил, что иногда она словно заменяет маму. Заботится, контролирует. Она очень хочет добиться чего-то вместе с нами и злится вместе с нами. Словом, всегда рядом.
— Я правильно вас поняла, что вы позвонили с предложением о совместной работе практически незнакомому великому тренеру? Не колебались?
— На самом деле я недолго думал над этим. На мой взгляд, это был единственный вариант.
— Настолько хотелось уехать и поменять в своей жизни все?
— Не то чтобы уехать… Но мне был нужен тренер, причем сильный. Ведь в нашем распоряжении есть всего четыре года. Я уже знаю вкус олимпийской медали. И считаю, что нет ничего невозможного.
Не подумайте, что я как-то сравниваю, нет. Но для меня Таня Волосожар и Максим Траньков и их история — это пример и мотивация. Добиться такого успеха за кратчайший срок — это же круто! И мы тоже хотим попробовать.
— Вы не жалеете сейчас, что весной, поставив точку в предыдущей главе своей карьеры и встав в пару с Викой, вы толком не объяснили своего решения публике? Что породило и разные трактовки ситуации со стороны болельщиков, и слухи-домыслы.
— Я занял такую позицию и считаю ее правильной. Мы с Леной Ильиных проделали огромную совместную работу и сейчас абсолютно нормально, по-человечески смотрим друг другу в глаза. Я посчитал, что какие-то комментарии в той ситуации были бы лишними. Если есть что сказать, нужно делать это на льду. И там же все доказывать. Лена с Русланом это сейчас с успехом делают. Мы с Викой тоже стараемся.
На самом деле здорово, что есть такая конкуренция. После того как из спорта ушли канадцы Вирту/Моир и американцы Дэвис/Уайт, все хотят зайти в эти золотые ворота. (Улыбается.) Это чувствуется. Даже чемпионат России в этом году был совершенно другим. Это очень хорошо было заметно по той же атмосфере в раздевалке, по тому, как другие ребята настраивались.
— И за это время ни разу не возникло соблазна заговорить?
— Нет. У меня есть друзья, люди, которым я могу все рассказать. И мне этого достаточно. Я не хочу выносить все куда-то на всеобщее обозрение. Может быть, когда закончу спортивную карьеру и сяду писать книгу, тогда и будет смысл изложить свой взгляд на то, как все было. У нас с Леной была хорошая спортивная история. И она закончилась. О чем тут можно говорить? Ругать за что-то ее или себя? Обвинять кого-то? Зачем? Я сделал то, что хотел, и считаю, что поступил правильно.
— У вас все же был один пост в Instagram, обращенный к людям, которые вовсю обсуждали эту историю. Достаточно резкий.
— В тот момент количество негатива, который срывался на меня, совсем зашкалило. Это до сих пор есть. Но тогда был просто какой-то водопад. Люди, видимо, создали себе в голове какую-то картину. Было тяжело, Вике в том числе. Она молодая девочка. Ведь Instagram — это даже не газета. Там сейчас вся молодежь сидит. И вот под твоими фото постоянно появляются какие-то плохие комментарии, негативные отзывы. Когда их стало чересчур много, я решил попросить, чтобы по возможности это остановилось. Естественно, это бесполезно. Но все же.
— Сейчас вы читаете то, что пишут о вашем дуэте?
— Нет. Принципиально.
— Если отмотать, например, на год назад, вы бы могли сказать, что сейчас стали счастливее? Или гармоничнее?
«Возможность выступать мы с Юко воспринимаем как счастье»
— Я чувствую себя прекрасно. Понятно, что у нас сейчас много трудностей. Но я хорошо себя чувствую, даже очень.
Другие новости, материалы и статистику можно посмотреть на странице фигурного катания.
— Я правильно вас поняла, что вы позвонили с предложением о совместной работе практически незнакомому великому тренеру? Не колебались?
— На самом деле я недолго думал над этим. На мой взгляд, это был единственный вариант.